к лицу руками, но первой была Римма Васильевна, поэтому никто не видел Светлану обнажённой. Она закрыла ученицу своим телом, потом её сменила Софья Лазаревна, а директрисса вернула всех в зал и приказала сворачивать вечер.
Кто разорвал ей платье, Светлана не сказала.
Сивков не отказывался, но и не сознавался. Он молча стоял на педсовете и никак не реагировал на предложение его исключить. Лишь упорное молчание Светланы спасло его, официально было принято её объяснение, что она сама нечаянно порвала платье, за что-то зацепившись.
На следующий день Сивкова жестоко избили. Он попал в больницу с сотрясением головного мозга, ушибами грудной клетки, и первое время врачи боялись, что из-за этих ушибов может начаться воспалительный процесс. На него напали возле дома, когда он возвращался с вечерней тренировки. Сивков не помнил, как и кто, потому что первый удар был по голове чем-то тяжёлым, он сразу потерял сознание. Если бы не Альбина, возвращавшаяся в это время из кино, он мог замёрзнуть, потому что к ночи ударил отнюдь не мартовский, под тридцать градусов, мороз.
Галушко, закончив допрос потерпевшего, лишь вздохнул и обречённо захлопнул папку. На его взгляд, в школе сложилась недопустимая ситуация, но никаких догадок он излагать права не имел и потому лишь письменно уведомил директора школы о необходимости повысить уровень воспитательной работы.
После случившегося Светлана стала меньше улыбаться, не так часто подшучивала над Игорьком. При встречах с Виталием она, как и прежде, сухо кивала в ответ, но зато с большой охотой теперь снималась в фильме Николая. Софья Лазаревна, как ни добивалась, так ничего и не узнала и, наконец, отстала от дочери, интуитивно почувствовав, что они могут серьёзно рассориться. Осипу Давидовичу она поначалу хотела рассказать, что произошло, но у того начался аврал на работе, он приходил только отоспаться, и реагировать на домашние проблемы у него не было ни времени, ни сил.
Сивков вышел из больницы почти через месяц, сразу же уехал на сборы, затем на соревнования в Норильск и Дудинку и к концу учебного года пошли слухи, что всё-таки он переедет в интернат, потому что ему предложили заняться спортом всерьёз.
Подкатило календарное лето: солнце перестало уходить за горизонт, светлых ночей хватало на самые долгие прогулки по берегам реки, скалам над порогом и даже в тундру, где можно было на уже бесснежных пригорках без оглядки на взрослых разжечь костёр, пожарить колбасы, даже вина выпить, но главное, – объясниться в любви и нацеловаться. Только десятиклассникам это было недоступно – они готовились к выпускным экзаменам.
Светлана тоже не стремилась в тундру, один раз она сходила с одноклассниками и даже позволила Игорьку поцеловать себя в мочку уха, но захмелевшие мальчишки ей не понравились. Также как обугленная колбаса и кислое вино.
Но и с Николаем гулять по посёлку скоро надоело: к своему изображению на белом полотне она
