пойдём.
Светлана первой вышла за дверь и, не ожидая Игорька, торопливо пошла в спортзал.
Вторая четверть, между двумя праздниками, – самая короткая. А оттого, что самая холодная, ещё и самая продуктивная: малышня пропадала днями в спортзале, а десятиклассники после уроков оставались на всякие факультативы, консультации, репетиторство. Правда, не все. Альбина и Тима заявили, что никуда поступать не собираются, им хватит и десятилетки. Тима выучится на шофёра и тракториста, а Альбина сказала, что летом открывается столовая-ресторан она пойдёт туда официанткой и, возможно, выйдет замуж, но только вот пока не выбрала, за кого.
– На твоём месте я бы зацепилась за Вовку, – посоветовала она Светлане. – Кто тебя ещё так полюбит. Я ведь знаю, он по тебе сохнет. И учти, он ревнивый жуть. Если узнает, что другой у тебя, убьёт.
– Это он просил тебя мне об этом сказать?
– Ничего он не просил, – взвилась та. – Я тебе, можно сказать, по секрету, если узнает – мне достанется.
– Ну так вот, для твоей же пользы будем считать, что ты ничего мне не говорила.
– Не говорила, так не говорила. – Альбина прищурилась, отчего её полные щёки поднялись вверх. – Только Игорь тебе тоже не светит, ты ему разонравилась.
– Всё-то ты знаешь, – бросила Светлана, стараясь не показывать, что это её задело.
Она сама не могла понять, как относится к Игорю. Порой, незаметно наблюдая за ним, она испытывала острое желание приласкать и защитить. Такие у него беззащитные под очками глаза. Порой же вытянутое, маленькое лицо Игорька было ей неприятно.
Последнее время она ловила себя на том, что стала замечать в других то, что прежде не видела. Например, наталкиваясь иногда взглядом на Тиму, она удивлялась его выражению безразличия ко всему, что происходит. Нередко вспоминала лицо Вовки Сивкова и взгляд его тёмно-синих глаз, которые в последнюю их встречу излучали откровенную мольбу.
Впрочем, подобные мысли навещали её редко: она решила во что бы то ни стало поступить в институт и усиленно занималась.
Софья Лазаревна в последнее время перестала интересоваться её жизнью, Розочка вступила в переходный возраст, а у них в классе образовалась компания, помешанная на зарубежной музыке и журналах, и она пропадала невесть где целыми днями, и круглые пятёрки сменились чётко выведенными четвёрками и даже кричаще жирными тройками. Софья Лазаревна пыталась объяснить младшей дочери пагубность подобных увлечений, но Розочка, похоже, её слов не воспринимала.
Римма Васильевна приватно побеседовала и с Софьей Лазаревной, и с тремя другими мамами – в компании было два мальчика и две девочки, разъяснив, чем чревато увлечение идеологически чуждой культурой и обрисовав самые драматичные перспективы. На какое-то время компанию удалось растащить, но Розочка от этого прежней не стала и даже с сестрой перестала делиться своими секретами.
Единственным человеком, который продолжал жить в прежнем ритме, был Осип Давидович. Он рано утром уходил на работу и поздно вечером приходил, зачастую засыпая ещё до Софьи Лазаревны. Но даже из редкого семейного общения
