лицо было красиво той мужской красотой, которая так и просилась на знаменитый календарь с австралийскими пожарными. Своему телу Макар наверняка уделял немало времени, так что австралийские пожарные могли спокойно удавиться от зависти.
И это он был всего лишь в футболке и джинсах! Но Эве было вполне достаточно. Как и официантке. Как и тем двум барышням в углу. Одной Алене нипочем.
Серые глаза пронзили Эву насквозь. Макар попрощался и пошел к выходу, и только тогда отступил удушающий вал, который не давал ей даже нормально вдохнуть.
– Что, понравился Макар? – понимающе взглянула на нее Алена. – Он всем нравится.
– Так, ничего, – выдавила Эва, понемногу начиная возвращаться к жизни. – А тебе?
– И мне. Он в меня влюблен уже сто лет. Он в восьмом классе был, а я в пятом, мы в одной школе учились. Он и сейчас по мне сохнет. Каждый раз замуж зовет.
– А ты? – Эва говорила односложно. Пересохшими губами непросто было выдавать заумные фразы.
– Я не вижу с ним перспектив. Пить хочешь? – Алена сжалилась над сестрой и попросила официантку принести бутылочку воды. А потом пояснила, глядя на непонимающую Эвангелину: – Он с отцом поругался, когда тот бросил его мать и женился второй раз. Она очень переживала, пить начала, умерла, когда он школу закончил. Макар с отцом не общается, сам бизнес поднял, его мать тоже не из нищенок была.
Эва пропустила шпильку мимо ушей. В конце концов, это Алена, она вполне могла сказать не нарочно. То, что это прозвучало бестактно и прямым текстом указывало на саму Эву с ее мамой, ее в принципе не волновало.
Когда умерла мама, Эве до восемнадцатилетия оставалось меньше полугода. Некоторое время она находилась под попечительством местного опекунского совета. Ей было абсолютно безразлична собственная судьба, она очень тяжело переживала смерть мамы.
Откуда взялся Петр Бессонов, двоюродный брат матери, Эва понятия не имела, но тот взялся. В короткий срок оформил опекунство и увез ее из родного города в столицу.
Конечно, Эва могла отказаться от переезда, тем более, что раньше никого из Бессоновых она в глаза не видела, но… Было тяжело оставаться в квартире, где все напоминало о маме, ходить по улицам, по которым та уже никогда не пройдет. От просиживания целыми днями на кладбище Эву спасали только холода. Это было больше похоже на бегство, чем на отъезд, и она бежала, даже не сопротивляясь.
Бессонов организовал перевод в один из столичных вузов на ту же специальность, на которой она училась в родном городе. Местным риэлторам поручил сдать квартиру в аренду, и Эва сразу объявила, что уйдет жить в общагу. Тогда дядька и признался ей чистосердечно, для чего все это затевалось.
Приближались выборы в городские органы власти. Бессонов собирался баллотироваться в депутаты, и история с бедной родственницей-сиротой очень помогла бы придать создаваемому для избирателей образу нужный оттенок доброты и отзывчивости.
Дядька Эве нравился, особенно на фоне
