по телефону.
– Буду утром. Точно. Не ворчи, а? Да, я всё помню. Жди.
Недовольно нажав на «отбой», главврач повернулся к вошедшему мужчине.
– Час ещё не прошел.
– Ты засекал?
– А то. С тобой только так, Петр Михайлович. Кстати, прими мои поздравления. Я, наверное, в числе последних поздравляю?
Генерал отмахнулся. Не до поздравлений сейчас. Он свой телефон поставил на беззвучный режим. Не хотелось никого слышать. Если кому-то срочно понадобится Громов, его найдут и без телефона. К тому же осведомленные люди понимали, что новоиспеченный генерал гуляет и лучше того не тревожить по пустякам несколько дней. Самое интересное начнется потом.
Петр, бывавший не раз в кабинете Одурова, прошел и тяжело опустился в кожаное кресло. В голове гудело от недосыпа и прошедшей гулянки.
– Нормально все, Маркович. Говори, что с моими дамами.
– Уже и твоими, Петя? Быстро, – оскалился Одуров, тяжело и устало вздыхая. – Может, по рюмашке? Замотался.
– Давай.
Одурову отказывать не стал. За руль Петр точно ближайшие часы не сядет, а там и протрезвеет.
Главврач поднялся, прошел к бару, открыл дверцу и достал пузатую початую бутылку с двумя рюмками.
– У Ольги ничего критичного. Ты и сам видел. Легкое сотрясение, пара синяков. Губа разбита. Мелочь, короче. Самая серьезная травма – перелом правой руки.
– Всё-таки перелом? – поморщился Громов.
– Угу.
Поставив рюмки на стол, Григорий разлил янтарную жидкость. Молчание хирурга не нравилось Громову. Что-то он не договаривает.
– Паузу нехорошую делаешь, Маркович.
– Давай сначала выпьем.
– Александра не пострадала? Ничего не сломала? Внутреннее кровотечение? – пытливо спрашивал мужчина, искренне переживая за маленькую девочку. Ему снова вспомнилось, как она хаотично и требовательно ощупывала грудь матери, устраиваясь поудобнее и затихая.
Одуров приподнял рюмку и без слов выпил. Даже не поморщился. Петр один в один повторил его движения. Горькая настойка обожгла горло, затем последовало приятное тепло.
– Значит так, Петр Михайлович, – хмуря брови, сказал Григорий, снова открывая бутылку. – Делать поспешных выводов я не буду. Но Александру обследовать тщательнее стоит.
По распоряжению Громова для Ольги и Саши выделили палату «матери и ребенка». Такая имелась и в военном госпитале. Петр не хотел знать, как она числилась у них на балансе. Да и забивать лишней информацией голову не собирался.
Он всё-таки съездил домой, принял душ, переоделся. Бриться не стал. Отзвонился в штаб.
К госпиталю Громов подъехал без пятнадцати девять. Одуров как раз выезжал со стоянки. Мужчины коротко кивнули друг другу. Прошло несколько часов, как они виделись в последний раз.
– Все необходимые бумаги я подготовил, – сказал Григорий, опуская стекло.
– Спасибо. С меня
