железа, но всё же не такой, как у других. Присутствовала в нём загадочная нота, которую за столько лет Рихард никогда ещё не чувствовал у своих жертв и которую он ощутил в полной мере, когда крепко прижал Эшли к себе. Обычно он на расстоянии чувствовал палитру аромата человеческой крови.
Особенная нота была ускользающая, еле уловимая. Это взбудоражило его, и он чуть не впал в безумие, закончившееся трагедией для Эшли.
– Ты что-то хотел спросить, Рихард? – переспросил его Вильгельм.
– Расскажи мне об этой Эшли.
– Кореллары утверждают, что она уже не так важна, как её подруги. Если бы она не связалась с тем парнем, то стала бы одной из жриц…
– А разве им больше не нужны люди, обладающие паранормальными способностями?
– У них хватает чародеев, – Вильгельм произнёс “чародеев” с каким-то особенным сарказмом. – С недавних пор контроль в пополнении рядов стал жёстче. Им сейчас ни к чему вербовать новых преемников.
– Значит, Эшли совсем ни на что не годна?
– Разве что в качестве боевой единицы, чья ценность незначительна. Мне говорили, что она в глубокой депрессии, её душевное состояние нарушено и в таком виде она корелларам не нужна. Сделка с ней ни к чему не приведёт и никто не будет ждать, пока она реабилитируется… Ты видел Кэтрин?
– Да, я видел всех трёх девушек.
– Плевать на других, но с ней не должно ничего случиться.
– С ней всё в порядке. По крайней мере, с мужчинами она не якшается, в отличие от Эшли и Лии. И ещё, я, кажется, нашёл место силы, где будет происходить обряд. Это фонтан в старом парке. От него исходит мощная энергетика.
– Хорошо, – одобрительно кивнул Бреннер. – Кореллары пока справляются с главной задачей. Вариант воплощений из жизней Кэтрин сложился так, как нужно, не считая маленького недоразумения. Она слишком привязана к подругам, а человек, о котором говорилось в предсказании, должен обладать холодным сердцем, не знающем любви.
– У неё же были родители, которых она любила, – возразил Штайнер.
– Их устранили вовремя, она их почти не помнит. А вот подруг Кэтрин устранить было нельзя, у них неплохая защита от преждевременной смерти и поссорить их, увы, не получалось, хотя предпосылки к тому были, – Вильгельм внимательно смотрел на Рихарда, который прикрыл глаза, будто наяву грезил о чём-то. – Кто тебе сегодня попался, наркоман или алкоголик? Никак не вытравлю твои дурацкие пристрастия.
– Это был алкоголик, – улыбнулся Рихард, открыв глаза. – Алкоголик, бывший под кайфом… Вильгельм, остынь, ты прекрасно знаешь, что я почти не чувствую постороннего привкуса, будто давно засохший фантик от конфеты облизал.
– Сколько тебе лет, Рихард? – Бреннер смерил собеседника презрительным взглядом.
– Мне тридцать пять, ты забыл?
– Я говорю не о человеческом возрасте на момент твоего Становления.
