куда-то, то ли по делам, то ли по подружкам, которых она еще не удостоила великой чести подробного рассказа о своей нереально крутой жизни на Тае. Я принял душ, уселся напротив ноута и приготовил себе кружку кофе.
Марченко обещал позвонить по видеосвязи, как только поможет тете Вике с вареньем. В ожидании звонка я принялся с отвращением осматривать кухню. Я и забыл, как мерзостно-минималистично в нашей Мергелевской квартире. Белые стены, какие-то абстракции в рамках расставлены вдоль стен прямо на полу (Не спорь, Макс, это современный тренд, ты ничего не понимаешь в стиле), отсутствие… ну, не знаю… хотя бы каких-то элементарных меморабилий*.
(* – памятная вещь).
Раньше у бабушки (там, где сейчас косой белый стеллаж, на который и книгу-то поставить невозможно) была полка с вазочками и фарфоровыми статуэтками. Каждую неделю мы с бабушкой «купали» фарфор в железном ведерке, очищая его от вездесущей цементной пыли, протирали и ставили на место.
Бабушка хвалила меня за то, что я выучил, как расставлять фигурки по своим местам: девочка с барашком – рядом с гордым глухарем, мальчик на коньках – за длинноногим жеребенком. Я был очень горд. Знал каждую статуэтку в лицо. Особенно мне нравились сцены из охотничьей жизни: охотники и их собачки. Гончие то они шли по следу, то держали в зубах уток или кроликов. У каждой было имя. Мама все продала через приложение на ай-фоне. Еще удивлялась, что нашлись люди, которым нравится подобная безвкусица.
Ноут ожил. Март, потный, всклокоченный, тяжело дышал:
– Ну и жара! А потом – бац! Резкое похолодание!
– И как всегда норд-ост, – я вежливо поддержал вступительную беседу.
Но светски рассусоливаться было не в обычае Димки. Если он заговорил про погоду, значит, на данный момент его действительно интересовала погода. А еще его всегда интересовало мое состояние. Он чувствовал личную ответственность, еще с тех самых пор, с девятого класса.
– Что случилось? Помощь нужна? – быстро спросил Март.
– Так заметно? – спросил я, криво усмехнувшись.
– Ты просто так на срочный разговор не вызываешь, – объяснил друг. – У тебя всегда долгая преамбула: что делаешь? если позвоню, не помешаю? А если сразу амбула, значит, полный кердык.
– Походу, меня опять накрывает, – выдохнул я.
Рассказал Димке свой сон. Тот внимательно меня выслушал, задумался, глядя на окно:
– Не думаю, что это страх воды.
– Понятия не имею, что это, – признался я, прокашлявшись. – Я нырял на базе, утром, перед завтраком, я говорил. Все было норм. А это… третий раз уже. И все время – ощущение, что смерть… близко.
Я вспомнил девочку на камне и то ощущение безбрежного покоя, что охватило меня при виде ее расслабленной позы.
– Значит, это не вода, – резюмировал Март.
– Мне чертовски херово. И самый прикол знаешь в чем? Меня периодически накрывает ужасом. Наяву, не только во сне. Всегда некстати. Вчера вот у подъезда дома. Облился липким потом. Я не знаю, что это, Март!
