Нолесом и посмотреть на него вблизи. Слишком рискованно ставить такую сумму на лошадь без тщательной проверки.
– Только послушайте, кто это говорит, – вставил несогласный директор, но без особого недоброжелательства.
– Гм, – задумчиво промычал Генри. – Что вы скажете, Вэл?
Вэл Фишер провел рукой по своему гладкому лицу.
– Надо ехать Тиму, – сказал он. – Он провел всю подготовительную работу, а я о лошадях знаю только то, что они едят траву.
Несогласный директор чуть не вскочил на ноги в порыве чувств.
– Слушайте, – воскликнул он, – это же смехотворно! Как мы можем финансировать лошадь?
– Ну что ж, – ответил Генри. – Разведение чистопородных животных – большой бизнес, десятки тысяч людей во всем мире посвящают этому жизнь. Смотрите на это занятие как на любое другое производство. Мы же вкладываем деньги в постройку кораблей, в машины, в текстиль, продолжайте сами. И, заметьте, ничто из этого, – улыбаясь, закончил он, – не может умножать капитал, производя себе подобных.
Несогласный медленно покачал головой:
– Безумие. Совершенное безумие.
– Езжайте и поговорите с Оливером Нолесом, Тим, – велел Генри.
Однако я решил, что, прежде чем выслушивать самого Оливера Нолеса, благоразумнее будет хотя бы в общих чертах ознакомиться с финансовой стороной племенного разведения. Тогда я буду лучше представлять, разумно ли то, что он предлагает, или нет.
Сам я не знал никого, кто бы разбирался в предмете, но одна из прелестей коммерческого банка – разветвленная сеть людей, которые могут найти людей, у которых есть необходимая информация. Я разжег сигнальный костер, и с отдаленных, невидимых за дальностью горных вершин ко мне повалили ответные клубы дыма.
Мне сообщили, что лучше всего обратиться к Урсуле Янг.
– Она агент по торговле лошадьми, или попросту барышник. Умна, словоохотлива, отлично знает свое дело. Она когда-то работала на конном заводе, так что и в коневодстве тоже разбирается. Она говорит, что объяснит вам все, что угодно, только если вы сможете подъехать к ней на встречу: на этой неделе она будет в субботу на скачках в Донкастере и она слишком занята, чтобы специально выбирать время для разговора.
Я отправился на север в Донкастер поездом и встретился с этой леди на ипподроме, где должны были состояться последние в этом году гладкие скачки. Она ждала, как было условлено, у входа для членов клуба, и на ней был приметный красный бархатный берет. Она затащила меня в бар, к уединенному столику, где нас никто не мог прервать.
Лет пятидесяти, грубоватая, подтянутая, безапелляционная, она была склонна обходиться со мной как с ребенком. Но она же терпеливо прочитала мне бесценную лекцию о выгодах владения племенным жеребцом.
– Остановите меня, – сказала она вначале, – если я скажу что-нибудь, чего вы не поймете.
Я кивнул.
– Отлично. Скажем, вы приобрели коня, который выиграл
