и в коридоре создавалось впечатление, что из-за полуоткрытых дверей раздаются кошачьи вопли.
Не надо было соглашаться, думала она, сидя на неудобном деревянном стуле. Она уже достаточно набралась, чтобы проорать пару песен вместе со всеми, ужасаясь звуку собственного голоса.
Ей хотелось закрыть уши руками и петь так, но приходилось веселиться вместе со всеми.
– А теперь Аллегрову! – восторженно верещала Даша из бухгалтерии, некрасивая брюнетка в шикарном костюмчике. Сейчас пиджак на ней был расстегнут, а блузка томно оттянута вниз, чтобы не мешать молодым людям заглядывать в декольте.
– Неет, только не Аллегрову, – поморщилась Инна, Катя была ей так благодарна в тот момент. – Виагру. давайте споем Виагру.
– Сектор Газа? – ухмыльнулся Павел.
– Над полем танки грохотали, – проворчала Катя.
Все посмотрели на нее.
– Ой, ну и вкус у тебя, – поморщилась Инна.
– Печальная же песня, про последний бой, – покачала головой Даша.
Они снова заспорили. Катя подцепила с общей тарелки еще один кусочек поджаренного на мангале мяса. Вкусно готовят, еще бы подборка песен была бы получше. а то сплошь советская эстрада. Хотя, это Катя признавала, песни советской эстрады звучали все же мелодичнее и пелись легче. Самое то для застолья.
Катя взяла микрофон и нашла нужную мелодию.
– А у любви села батарейка, – пела она пьяным голосом, пока остальные пробовали ей нестройно подпевать.
– Рок любишь? – выдохнул ей в шею Павел, пристраиваясь рядом.
– Нет, – буркнула Катя. – Все подряд слушаю.
– А я вот…
Кате пришлось слушать длинные и маловразумительные воспоминания Паши о детстве, когда он только узнал о такой музыке и как на него это повлияло.
– Интересно, – сказал она из вежливости, когда поняла, что Паша закончил рассказ.
– Младший лейтенант – мальчик молодой, – запели вдвоем Инна и Даша.
– Нравится? – спросил Паша. – Как сидим?
Он сидел и в самом деле близко. Катя неловко шевельнула плечом, чтоб не наваливался. Симпатичный, не слишком красивый, но, что называется, с харизмой.
– Я ведь замужем, – сказала она предупредительно.
– А мы ведь ничего такого не делаем, – сказал Паша, невинно вытаращив глаза и попытавшись обнять ее за талию.
Катя скосила глаза на Инну. Та считала Пашу своей законной добычей и переходить ей дорогу Кате не хотелось, то есть, не по-настоящему. Но все-таки, стоило признать, он был в ее вкусе – высокий, темноволосый, с серыми глазами. Она не помнила. выглядел ли ее муж в этом возрасте так же хорошо. После свадьбы пополнел, немного обрюзг, перестал так тщательно следить за собой, как во время ухаживания. А от Паши пахло мылом и одеколоном. И мышцы сквозь рубашку ощущались словно сталь, и наверняка. Катя невольно опустила вгонял, кое-что другое тоже того этого, как сталь.
– Ты нравишься Инне, –
