style="font-size:15px;"> Фролов неловко переступил с ноги на ногу.
– Время, Алексей Васильевич, сейчас позднее, вы, конечно, устали, поэтому… скажу только главное.
– Да, время, действительно, позднее.
Фролов посмотрел прямо в глаза Никитина (отметим, читатель, этот миг!):
– Все, что сегодня на конференции говорилось о сгоревшем вагоне с документами, – ложь. Выдумка, Алексей Васильевич!
«Это, наверно, второй партизан Бельцов с его сакраментальным «все бесстыдно врут», – подумал Никитин, но все-таки спросил:
– А вы, извините, знаете правду?
– Знаю. И могу вам эту правду рассказать, – Фролов заметно разволновался. – Для меня вы человек, конечно, едва знакомый, можно даже сказать, вовсе не знакомый, и если бы не наша встреча три часа назад… Но раз уж мы увиделись… Рассказать о вагоне мне сейчас, кроме вас, некому. Если наше знакомство продолжится, вы поймете, почему.
– Но слова…
Фролов настойчиво перебил:
– У меня, Алексей Васильевич, есть вещественные доказательства!
В эту минуту в Никитине дрогнуло сердце – так иногда случалось во время археологических раскопок, когда под его скребком, осторожно снимавшим тонкий слой земли, еще ничего не было, но уже было ясно, что что-то обязательно должно быть.
– Тогда… – Алексей сделал осторожное движение рукой, приглашая Фролова вернуться в здание.
– Нет, нет, Алексей Васильевич. Наш будущий разговор, как говорится, на свежую голову. Я помогу вам узнать правду о вагоне, но вы примите одно мое необременительное условие: сначала я познакомлю вас с вещественными доказательствами – без них мой рассказ не вызовет у вас доверия, покажется выдумкой. Но за доказательствами придется съездить – недалеко… Сейчас вы дайте согласие на поездку… У меня есть легковой автомобиль, послезавтра в шесть вечера я могу позвонить вам на работу…
Алексей к этой минуте уже не ощущал усталости и был взволнован не меньше своего таинственного незнакомца. Конечно, он поедет с Фроловым, и не только потому, что это – недалеко. Но теперь уже и не хотелось вот так просто и вдруг, не поговорив, разойтись с человеком, который что-то знает (поверим человеку пока на слово!) о вагоне с документами. Поэтому ответ Никитина прозвучал неуверенно, будто решение, принятое им, было еще не твердым и не окончательным:
– Я, Григорий Васильевич, наверно, приму ваше условие, но давайте мы с вами…
– Не будем зря терять время! Звоню вам послезавтра в шесть вечера. На работу, – Фролов слегка поклонился и, быстро повернувшись, скрылся в большой толпе, уже спустившейся с мраморных ступеней на тротуар.
Глава 3. Военная тайна
Весна в том году наступала медленно. В марте и в первые декады апреля небо было серым,
