в котором я работаю барменом, собирает по вечерам разную публику, кто случайно хоть раз туда попадает, обязательно возвращается. А вот я осталась совсем.
Вечер пятницы, многолюдно, я разливаю светлое нефильтрованное, «Б-12» и «Отвертку», реже «Секс на пляже»; накачанный парень в облегающей футболке подкатывает, делая нелепые комплименты и мешая работать.
Прекрасный вечер, который я уже успела полюбить, потому что он пах не только крабовыми кольцами, но и моей свободой, омрачили парни в бронежилетах с автоматами.
Я успела лишь выйти через черный ход на улицу, поймать такси, уехать на вокзал. А уже там две сучки, путаны малолетние, устроили скандал и драку, толкнули меня, я ответила грубо, и пошла массовка.
Ментам пришлось разнимать, нас троих погрузили и привезли в отделение, да не в какое-нибудь, а центральное.
Зря я орала на все отделение и качала права, ой зря. Вот именно тогда-то я и попалась на глаза троим мужчинам. Просто не РОВД, а шапито, сука, и почему мне везет как утопленнику?
Один из них, что сейчас сидит напротив меня и думает, что со мной делать, и приказал посадить в комнату и не трогать. Хотела бы я посмотреть, как меня бы начали трогать.
– А теперь послушай меня, девочка.
Его взгляд изменился – холодный, колючий, – голос становится низким, я даже придвинулась снова ближе, но больше от любопытства:
– Ну-ка?
– Послушай меня и сделай правильные выводы. А когда сделаешь, то расскажешь, как, сколько и у кого вы брали наркоту, которой торговали в том сраном баре. Потому что я не позволю, чтоб в моем городе кто-то что-то делал без моего ведома.
Твою же мать! Черт! Черт! Черт!
Это что, у меня такая карма хреновая, что мне в жизни попадаются лишь ее хозяева?
Глава 2
Покровский
– Ты меня услышала? Или повторить?
Не свожу взгляда с девушки, а она, наоборот, морщится и отворачивается в сторону, качая головой, словно сожалея о чем-то. У нее очень красивые волосы – цвета темной меди, длинные, волнистые, – именно они и зацепили, когда увидел ее сегодня.
Не пойму, почему сам, лично трачу на нее свое время. Надо бы отдать ее Сёмину, пусть прессует и вытаскивает информацию, он любит это делать.
– Хочешь, чтоб с тобой поговорил кто-то другой?
Повторяю еще раз, хотя не имею такой привычки. Как она сказала, ее зовут? Маша? Из нее Маша, как из меня Ваня.
Соврала, в глаза глядя, соврала, значит, будет врать и дальше. Увидел ее вечером, когда спускались на первый этаж с Шумиловым и Тимуром, какая-то девица поливала отборным матом сержанта, пыталась вырваться из его рук.
Вся в черной коже, каблуки, я бы и сам принял ее за путану, но дорогую очень, такие на вокзалах стоять не будут, таких привозят в загородные дома. При ней не было ничего – ни документов, ни телефона, лишь сигареты, зажигалка и немного наличных денег и связка ключей.
Один из оперативников узнал ее, была в баре, на который готовился рейд по наркотикам. Но патруль с вокзала она разукрасила,
