хотела вас повеселить. Думала вы посмеетесь.
– Тебе удалось. Я возбужден и слегка контужен. Давно не чувствовал себя так. Знаешь, я пресыщен, но ты… Короче, есть сделка. По рукам,– оскалил белоснежные зубы страшный хищник. Нет, он совсем не дровосек. Он волк в овечьей шкуре.– Только напишем небольшой контрактик. Так, на всякий случай. А то всякое бывает. Вы бабы народ ушлый. Лет тебе сколько?
– Двадцать четыре, – мой стон его кажется позабавил. – Будет.
– Как моему сыну, – в голосе Виктора Романовича, мне показалось, я услышала странное отвращение и тоску.
– Я думала вы моложе,– черт, ну что я за дура? Кто меня все время тянет за язык?– Простите. Ну, в смысле. Не думала, что у вас такой взрослый ребенок. Вы выглядите, как, – я хотела сказать – бог, но проглотила свой пьяный идиотизм вместе с кусочком ветчины, который стянула с тарелки. Да, иногда лучше жевать, чем говорить. И… Я не могу согласиться на ваше щедрое предложение. Лучше под забором сдохнуть.
– Это ошибка молодости. Ромка родился, когда нам с его матерью едва исполнилось по семнадцать лет. Впрочем, это тебя совсем не касается. Слушай, а как тебя зовут, подзаборная сдыхательница? А то мы с тобой почти слились в экстазе. Не могу же я тебе звать, «Эй, девушка»
– Ма… Марджери,– оооо, ну откуда в моей башке столько идиотизма? И этот безумец напротив, как – то странно лицом покраснел, явно сдерживая дикий хохот. Надо же, Марджери. Что не Фекла Альбукерская? Господи, сколько градусов в этом адском пойле, что меня так растащило?
– Тогда давай пить, Марджери. И напишешь мне расписку.
– Слушайте, а вы не маньяк? – боже, наконец – то меня осенила очередная «вумная» мысля. – А то, может, расчлените меня и адьес, мучачос. Или может и съедите?
– Я слышу в твоем голосе странную надежду,– рассмеялся этот мерзавец, рассматривая меня, как колченогую кобылу на сельском базаре. – Извини, что разрушаю твои чаяния. Нет, я не маньяк. Но, если мы договоримся, я…
– Не продолжайте,– этот стон у нас песней зовется. Я залпом допила остатки ликера, выхватив из пальцев «Не маньяка» шикарный перьевой Паркер. А что? Помирать так с музыкой. Точнее не девственницей. Коготок увяз, всей птичке пропасть. Накорябала под диктовку текст и…
А потом я пала. Сначала в туалете чертова ресторана, потом в какой – то подворотне, в машине, и еще черте где. И это было ни черта не романтично. И мне было хорошо, настолько, что эти воспоминания не смогли испариться из моей дурной похмельной реальности. Никогда не думала, что схождение в ад настолько восхитительно. Чужие умелые руки творили с моим телом такое, что в мозгу взрывались салюты, а тело умирало и оживало. Снова. Снова. Снова. Бессчетное количество раз. А я не могла сказать ни слова, потому что мой рот был занят постоянно, совсем не по назначению.
И врала тетка Глафира – это было ошеломительно. Настолько. Что я бы не задумываясь пошла за этим странным мужчиной на край безумного света.
Проснулась
