от издохнет?» – подумала я, имея в виду Дрюню Мурашова, безжизненно повисшего на моем плече, и тут же одернула себя, взмолившись: «Господи, прости, что это я? Чего я ему желаю? Да не про него будь сказано!»
Дрюня, почувствовавший, видимо, что я раскаялась, совершенно обнаглел.
– Дрюня! – чуть не плача обратилась я к нему в пятидесятый, наверное, раз, – ты хоть ноги-то переставлять можешь?
– М-могу! – утвердительно махнул головой Дрюня и сделал это так старательно, что уронил ее на мое плечо. Лучше бы он не махал.
Я вздохнула и, подбросив его в очередной раз, чтобы не сползал, потащила дальше.
И дернул же меня черт принять у Дрюни Мурашова приглашение на день рождения к его другу! Ведь знала же, чем это кончится!
Дрюня уверял меня, что это его чуть ли не самый лучший друг, что не пойти просто невозможно, а жена Дрюни Лена уехала в деревню, а Дрюня уже натрепался, что придет с самой красивой женщиной Тарасова, и слезно умолял меня пойти вместо нее.
Я купилась на этот пошлый трюк, с некоторым, правда, опасением, но исполнять роль жены наотрез отказалась. Дрюня и этому был рад.
Конечно же, после третьей рюмки он совершенно обо мне забыл. И вспомнил только тогда, когда «лучший друг», которого он, оказывается, видел в третий раз в жизни, чуть ли не пинками вытолкал Дрюню из своего дома, когда тот пытался залезть под юбку его жене.
Господи, как мне еще повезло, что Дрюня не предложил ему бартер!
Чуть не завязалась безобразная драка, но я героическими усилиями отстояла своего неудавшегося кавалера, еле-еле замяла скандал и потащила Мурашова домой. Вот бы он мне приболел! Говорила же мне моя мудрая сестра Полина – не водись с ним!
– Дрюня! – в очередной раз взвыла я. – Не висни на мне!
Обнаглевший Мурашов, обрадовавшись, что его несут, совершенно перестал шевелить ногами, старательно изображая пьяного, хотя я была абсолютно уверена, что стоит появиться милицейскому патрулю, как Дрюня сразу же замарширует очень четко. Такое уже бывало.
– Все! – решительно заявила я, сваливая Мурашова на лавку – мы как раз дошли до парка, – хватит! Не могу больше! Давай передохнем.
«А то передохнем!» – подумала про себя с ударением на третий слог.
Дрюня развалился на лавочке, глядя в темнеющее летнее небо, усыпанное целой кавалькадой звезд.
– Ясно завтра будет, – пробормотал он. – На пляж поедем?
– Какой пляж! Да чтоб я еще раз с тобой куда поехала? Ни за что!
– Ну и зря, – ответил Дрюня и сладко потянулся. – Эх, выпить бы! У тебя денег не осталось?
– У меня ничего не осталось! – в отчаяньи прокричала я. – Я, как дура, еще и подарок на свои деньги купила! Знала бы – сроду не покупала!
– Леля, Леля, нельзя быть такой мелочной! – укоризненно покачал головой Дрюня. – Ну что тебе, жалко подарок хорошему человеку сделать? Правда, он не такой уж хороший, – подумав, заключил Дрюня. – Даже совсем наоборот – свинья редкостная!
– Это ты свинья редкостная! Тебя на день рождения пригласили, а ты к чужой жене клеишься!
– Это не я, – возразил Дрюня, глядя на меня совершенно честными глазами. – Это она! Она меня откровенно снимала! Ну, это неудивительно – меня нельзя не хотеть.
Я обреченно закрыла глаза, слушая этот бред, потом, поняв, что Мурашов вполне может двигаться, просто притворяется, встала и сказала:
– Пошли!
– Помоги мне! – сразу же сказал Дрюня.
– Нечего тебе помогать! Ты лучше меня на ногах стоишь! Идем!
Дрюня, очень недовольный тем, что его состоянием так грубо пренебрегли, нехотя поднялся, бормоча что-то себе под нос, и заковылял за мной.
Я все-таки старалась его поддерживать, так как жутко боялась ППС-ников, но Дрюня словно нарочно старался на них нарваться.
Я тряслась от страха, мечтая поскорее дойти до дома. Я бы даже машину поймала, но денег и в самом деле не осталось. Даже на талончик.
Проходя мимо ресторанчика «Аида», я услышала развеселые звуки музыки, смех и громкие голоса.
– Свадьбу, что ли, гуляют? – сразу же оживился Дрюня.
– А тебе-то что? – подозрительно спросила я.
– Так может, кто из знакомых женится! Надо же посмотреть!
– Я думаю, раз тебя не пригласили, значит, не очень-то жаждут видеть, – заметила я.
Но у Дрюни было свое мнение на этот счет. Я уже вцепилась в него покрепче, опасаясь, что он сейчас начнет молотить в двери, требуя, чтобы его впустили как почетного
