заклевать пытались! А потом решила: чего это я спасовала? Перед кем? Перед прихвостнями Жегларда?! И давай блажить что есть мочи: "Х… фиг вам, трещотки крылатые! Не возьмете, я так просто не сдамся!"»
«Столько матерных слов на беличьем я еще ни разу не слышала, – осклабилась Клавдия. – Уже лет триста, как ваш язык освоила. Думала – куда уж больше знать? Но ты мой словарный запас хорошо пополнила…»
«Молчала бы! Пока ты там без движения валялась, мне за двоих отдуваться пришлось».
«Да, сплоховала я, – Клавдия смущенно прижала уши. – А стоило бы насторожиться: с чего это вдруг соседка решила бездомную псину покормить?.. Вот и попалась. – Волчица помотала головой, словно заново освобождаясь от морока. – А ты бы, рыжая, хоть спасибо сказала за то, что я тебя в полете спасла».
«Тебе-то за что? Я как раз на точку входа планировала. И сама бы справилась. А вот мальчишке тому голубоглазому – спасибо. Посмотрели бы еще, сколько там сфера открытой простояла, пока ты под заклятием недвижимости валялась, – осадила подругу белка. И тут же возмущенно спросила: – И как ты вообще мои воинственные вопли могла услышать? Ты же спала».
«Не спала, а была в оцепенении. На уши-то мне никто заклятие не накладывал. А ты верещала так, что в Запределье слышно было. Перед родней не стыдно?»
Белка открыла рот. Закрыла, дернула головой. Несколько раз сжала и разжала маленькие кулачки, как-то вся сгорбилась и насупилась:
«Что там от родни-то осталось…»
Собака осеклась:
«Ой, прости, хорошая моя. Вечно я со своим длинным языком… Прости… Вот сделаем дело – вернутся все твои… Да и я своих увижу…»
В тот момент они были так похожи: огромная лохматая собака и маленькая рыжая белка, примостившаяся на ветке дерева. Обе смотрели на заходящее солнце и думали… Каждая – о своем.
ГЛАВА 12
– Ты смотри, какой молодец! Настоящий мужик в доме! – с нового крепкого крыльца, с восхищением разглядывая ладный заборчик, ворота и пышную цветочную клумбу, спускалась улыбчивая женщина средних лет. Ярко-голубые веселые глаза на живом выразительном лице лучились любовью, нежностью, великой силой жизни.
Сергей посмотрел на ее совсем не старые ноги, обутые в красивые сапожки со шнуровкой, и спросил:
– А… бабка где?
– Какая бабка? – незнакомка лукаво улыбнулась. – Так я это!
– Ну… баба Нина… – доктор внимательно разглядывал эту женщину лет сорока, (которую бабкой назвать было просто кощунством), очень похожую на его непоседливую и ворчливую Хранительницу.
«Может, дочь? – промелькнула в голове мысль. – Похожа. И зубы все на месте, да такие белые, ровные. А у бабки словно столетний штакетник во рту – зубы через один. Нет! Бесспорно, не она».
– А! – женщина понимающе кивнула. – Ты про это. – Она с явным удовольствием посмотрела на свое отражение в оконном стекле, поправила
