и обувь. Пару раз звонко лает и склоняет голову набок, высунув длинный розовый язык.
Какой же милый этот пёсик! Просто прелесть!
Сынишка уже восхищённо тянется к собачьей морде, но я напрягаюсь.
– Его можно погладить. Он добрый, – Гордей осторожно обращается к Андрею.
Сыночек стеснительно прячет ручки и чуть опускает голову, но с собаки глаз не сводит, смотрит исподлобья.
– Это Чарли. А тебя как зовут?
– А! – прозвучал уверенный ответ.
Гордей хмурит брови, слегка поглаживает собаку. Пушистик явно не привык сидеть на одном месте, а Гордей нарочно сдерживает его рвение.
– Не разговариваешь с незнакомыми, значит? Ну все правильно.
Ответа Гордей не дождался и здесь.
Вокруг пса неожиданно начинает собраться ниоткуда взявшаяся на площадке детвора, и Гордей говорит, что лучше переместиться.
– Так зачем ты приехал? – уточняю настороженно, вышагивая по тротуару.
– Крис, – этот снисходительный тон откровенно начинает очень давить. – Все же очевидно. Чтобы малец обрадовался, получил положительные эмоции и быстрее выздоровел. Тогда тебя я смогу мучить в любое удобное мне время.
Я поправляю панамку на голове сына, не сразу отвечая нахалу.
– Зря. Ещё и за сеанс психотерапии я тебе точно платить не буду, – перевожу взгляд.
Андрюшка ожил. Ему так нравится придерживать поводок, будто сын сам пса выгуливает.
– Что ж у тебя мама такая зануда?
Пока малыш тут же тянет звук «а» и отворачивается, я со всей дури луплю мужчину по плечам.
– Ещё хоть одно дурацкое слово! – шиплю ему в лицо. – И как бедного пёсика угораздило из всех людей города попасть именно тебе!
– Так же, как и тебе когда-то, – иронично выгибает бровь.
– Мы уходим. Твои пятнадцать минут затянулись.
Твёрдое заявление вызывает у мужчины довольную улыбку.
– Хорошо, пойдём, мы с Чарли проводим.
Пытаясь собраться с мыслями, придерживаю Андрюшу за руку, а он осторожно передвигается по бордюру. Сынок уже утомился, все же слабость возвращается быстро.
Невероятного окраса пушистый пёсик – половина морды белая, половина – чёрная – следует за малышом попятам. А Андрей так радуется этой собаке… Как Гордею удаётся продумать все, что только возможно?
Я отворачиваюсь, поджимая губы. Все ещё помню нас. Необузданный темперамент этого мужчины. Его бешеный напор, страсть. Эпизоды, когда я ласково поглаживала гордо выпирающий животик, уговаривая себя, что я все сделала правильно, что так лучше. Пусть Гордей считает меня последней дрянью, зато с ним все в порядке. И я свою роль разыграю до конца. Я разберусь с возникшими проблемами, заработаю и отдам ему все, что Олег вложил в мою фирму. А потом… хочется убежать и укрыть сына. Уверена, у Гордея осталось ещё слишком много врагов. И рисковать жизнью своего ребёнка,
