И пошли они в поход: эльфы из Дома Феанора – впереди. Быстро зашагали они по берегу Элендэ, ни разу не оглянувшись на зелёный холм Туну и высокий Тирион на нём. Войско Финголфина шло медленнее и не так охотно. Его возглавлял Фингон, а Финарфин и Финрод шли последними, в окружении многих благороднейших и мудрейших нольдор, и часто оглядывались они на свой прекрасный город, пока маяк Миндон Эльдалиэва не пропал в ночи. Они уносили в сердцах более крепкую память о потерянном блаженстве, чем остальные, а некоторые взяли с собой сработанные ими вещи – утешение и, вместе с тем, бремя в долгой дороге.
Феанор повёл нольдор на север, ибо первая его цель была – догнать Моргота. Кроме того, Туна у подножья Таникветиля находилась в средней полосе Арды, где Великий океан был безмерно широк, а Моря Разлуки на севере были узкими, и от пустыни Араман до берегов Среднеземья было не так уж далеко.
Когда Феанор немного поостыл и подумал, то увидел, хоть и поздно, что все выступившие в поход отряды никогда не преодолеют долгого пути к северу, а без кораблей не смогут переправиться через море, даже если дойдут. Нужен будет громадный флот, а на постройку его понадобится много времени и труда, да и найдётся ли среди нольдор достаточно умельцев в этом деле? И решил он убедить давних друзей нольдор, телери, присоединиться. В бунтовской гордыне подумал он, что от этого в Валиноре блаженства убудет, а его войско и боеспособность его для встречи с Морготом возрастёт. И поспешил он в Алквалондэ и обратился к телери с теми же речами, которыми убеждал своих соплеменников в Тирионе.
Но телери не вняли его речам. Огорчились они, узнав, что уходят их соплеменники и давние друзья, и охотнее бы отговорили их, чем взялись помогать. Не хотели они дать Феанору ни одной ладьи, ни помощи в постройке судов против воли валар. Они сами не мечтали о другой родине, кроме берегов Эльдамара, и не собирались менять вождя, а правил ими Ольвэ – князь Алквалондэ. Не слушал он Моргота, не привечал его в своих землях, верил, что Ульмо и другие великие из валар залечат раны, нанесённые Арде Морготом, и что после ночи придёт новый рассвет.
Страшно разгневался Феанор, боясь задерживаться, и резко говорил он с Ольвэ.
– В час нужды ты отказываешь нам в дружбе, – сказал он, – а сам охотно принимал нашу помощь, когда прибыл на эти побережья. Твои подданные – слабодушные бездельники, вы пришли с пустыми руками, и до сих пор жили бы в хижинах у воды, если бы нольдор не помогли вам возвести каменные стены и построить гавань.
Но ответил Ольвэ:
– Мы не отказываем в дружбе. Но друзья, наверное, должны указывать друзьям на ошибки. Когда нольдор приветливо встретили нас и помогли нам, ты говорил другое: «Будем мы жить вечно в земле Аман, как братья, чьи дома рядом». Что же до белых кораблей, ты их нам не давал. Искусству их строить научили нас не нольдор, а Владыки Морей; мы сами обработали белые доски, а паруса ткали наши жёны и дочери. Поэтому не дам я тебе ничего и не продам даже ради дружбы. Скажу я тебе, Феанор, сын Финвэ,
