style="font-size:15px;"> Кхэнпо-лама провел их в зал для приемов, предложил чаю и сладостей.
– Вы прекрасно говорите по-китайски, – заметил он Загорскому.
– Вы тоже, – отвечал тот, приведя ламу в некоторое замешательство.
Сначала, как и положено ритуалом, поговорили они о разных разностях, в частности, о старых и новых переводах на китайский тибетского канона Ганджу́р. Наконец Загорский решил перейти к делу.
– Почтенный лама, разумеется, знает, зачем я здесь, и ему известны мои полномочия, – торжественно объявил он.
Настоятель склонил голову. Конечно, он знал, иначе стал бы он тратить столько времени на заморских чертей. Ничего такого кхэнпо-лама, разумеется, не сказал, но Загорский легко прочел это в его глазах, на миг ставших насмешливыми. Эге, подумал детектив, а дело-то будет посложнее, чем могло показаться.
– Я хотел бы увидеть то место, где хранился алмаз, – сказал Нестор Васильевич.
В глазах настоятеля мелькнуло какое-то странное выражение: что-то среднее между страхом и облегчением.
– Прошу простить вашего слугу, – отвечал он, – но это тайна, в которую посвящены только два человека: я и Далай-лама.
– Да-да, – сказал Нестор Васильевич с легким нетерпением, – но ведь алмаза там уже нет. Следовательно, нет и тайника.
– Это не совсем так. – возразил лама. – Мы верим, что святыня вернется на положенное ей место, и будет помещена в тот же тайник.
Нестор Васильевич поглядел на собеседника с легким раздражением: он не любил, когда его держали за дурака. Впрочем, поймав себя на этом, Загорский постарался успокоиться. Похоже, он и в самом деле стареет, если его выводит из равновесия такая мелочь, как лукавство монаха.
– Но какой же в этом смысл? – спросил он. – Если алмаз уже украли из тайника, значит, он перестал быть тайником. И если алмаз вернется – а я сделаю для этого все возможное и невозможное – то прятать его придется уже в другом месте, не так ли?
Лама в ответ на это только промолчал. Ничего, подумал Загорский, я тебя сейчас расшевелю.
– Юань Шикай выразил свое недовольство тем, что национальная святыня хранилась не в императорской сокровищнице, а в плохо охраняемом монастыре, – сказал он холодно. – Еще больше он недоволен тем, что монахи не уберегли эту великую драгоценность. Боюсь, у него появятся поводы для нового недовольства, когда он узнает, что моему расследованию чинят препятствия.
Однако запугать ламу не удалось, он сохранял все то же безмятежное и одновременно лукавое выражение лица. Да, это не ханец, это настоящий горец, с невольным уважением подумал Загорский и тут же нанес новый удар.
– Неужели вы хотите, чтобы тут все перевернули вверх дном только затем, чтобы найти пустой тайник? – напрямик спросил он у ламы.
Настоятель заколебался. В стране после революции царил бедлам, не хватало ему еще бедлама в монастыре.
– Тайника я вам показать
