брым утром, Рик, – сказал кот, взглянув на проснувшегося щенка и одним глазом наблюдая за медленно отступающим котом, который пытался показать своим видом, что вовсе не испугался Стинга, а уходит, потому что ему здесь нечего делать.
Стинг звал Шарика Риком не потому, что так было короче. К выводу о том, что этого короткошерстного, большеухого с горизонтально торчащим совершенно прямым хвостом щенка не могут называть Шариком, кот пришёл в результате долгих размышлений. Пёс думал, что его имя Шарик, потому что так звали его люди. Но кот уверял, что они, пытаясь успокоить, весело лающего щенка, кричат ему: «Ша, Рик!». Шарик же стоял на своём, объясняя коту, что называть всех дворовых псов Шариками – это вековая традиция, и экстерьер собаки ничего не значит.
Имя себе кот выбрал сам. Ещё маленьким котёнком он слышал, как мальчишки, возбуждённо говоря о ком-то, повторяли слово «стинг». Кот не знал, что оно означает, может быть, чьё-то имя, но ему понравился этот звук, похожий на звон отпущенной тетивы.
День начинался великолепно. С утра ярко светило солнце, кто-то выкинул остатки рыбы, Стинг одержал блестящую победу – день уже был прожит не зря. Щенок и кот лежали в траве и следили за яростно трудившимися муравьями, когда услышали плачь девочки. Стинг недовольно задёргал хвостом.
– Надо помочь, – сказал Шарик. Только, чтобы не слышать это нытьё, – ответил кот и, подойдя к плачущей девочке, сел напротив неё.
– Чего ревёшь? – спросил Стинг, и девочка ещё громче заплакала.
– Разве можно так говорить с маленькими девочками, – сказала, наблюдавшая за происходящим, ворона.
Стинг не любил этих носатых, коварных птиц, которые так и норовят дёрнуть за хвост и стащить у тебя самый лакомый кусочек.
– А как надо говорить с маленькими девочками? – спросил Шарик.
Ворона подлетела к ним и, заглянув в глаза девочке, сказала:
– Как звать тебя, милое дитя?
– Машенька. И я совсем уже не маленькая.
– А ревёшь как маленькая, – пробурчал кот.
Машеньке стало стыдно, и она вытерла слёзы.
– Я потерялась.
– Если потерялась, то лучше всего оставаться на месте, тогда взрослые вернуться и найдут тебя, – прокаркала старая ворона.
– Но я уже ушла с того места, где потерялась и не помню, как туда вернуться.
Все замолчали, задумавшись, как же помочь девочке. Вдруг Шарик весело залаял:
– Адрес! У людей есть адрес. Если его сказать кому-нибудь из людей, то они объяснят, как туда попасть. Ты же уже взрослая и должна знать свой адрес.
– Я его не помню. Мы только вчера переехали в этот город.
У Машеньки опять потекли слёзы.
– Может она будет жить с нами? – тихо спросил Шарик Стинга.
– Ты с ума сошёл, Рик. Мы её тут не прокормим. К тому же она всё время ревёт, я этого не выдержу.
– Значит надо найти её дом.
– И кто это сделает? – уже зная ответ, спросил Стинг.
– Если она сама не может найти свой дом, то мы должны ей помочь.
– Вот ты, Рик, и помогай. А уходить далеко от места, где всегда есть еда – это безумие.
Шарик подошёл ближе к девочке и, виляя хвостом, сказал:
– Меня зовут Шарик. Мне рассказывала мама, что у нас в роду были ищейки. Если хочешь, я могу тебе помочь найти дом.
– Да, – радостно согласилась Машенька и, вскочив на ноги, закричала, – Идём, идём скорее искать мой дом.
Шарик с надеждой взглянул на Стинга, который лежал, прищурив глаза и делая вид, что всё происходящее его не касается.
Девочка и щенок пошли со двора на улицу, где гудящим потоком неслись машины и двигались, всегда куда-то спешащие, люди.
– Как это благородно. Юный пёс спасает человеческое дитя от неминуемой гибели, – сказала, с умилением смахивая слезу, старая ворона.
«Пропадут они без меня» – подумал Стинг. И сам, удивляясь тому, что он делает, кот пошёл следом за Машенькой и Шариком.
2. Марсиамский кот
Девочка и её новые друзья уже несколько часов бродили по улицам. Проголодавшись, они всё чаще останавливались около витрин с пирамидами из колбас и сыров, с гирляндами ароматных бубликов и цветущих кремовыми цветами пирожных.
– Нет, – сказал Стинг, – если уж смотреть витрины, то только те, на которых нет еды. Это не так мучительно.
Машенька и Шарик согласились с ним и, отойдя
