вдруг отрезвил её, подобно пощёчине, которой так несправедливо награждается упавший в обморок бедняга. Зарина и сама не помнила, как вылетела на сцену.
– Люди! – воскликнула она, оказавшись у микрофона. – Люди, дорогие гости, товарищи, послушайте… – Зарина тряхнула клатчем, в нём угрожающе громыхнули помада, пудра и кредитки. – Послушайте, это вам не распродажа! И не благотворительный марафон!
Госпожа запнулась, увидев, как Хозяйка схватила с ближайшего столика чей-то стакан с водой и, не успев донести его до рта, опрокинула на декольте, по ходу освежив и чью-то лысину.
– То есть… я хотела сказать… Хотела сказать… Я снимаю лот!
По залу пронёсся вздох облегчения, который Зарина, находясь в смятении чувств, приняла за протест.
– Я снимаю лот, – повторила она.
Глава 7
В которой Зарина всё ещё печалится, хотя звучит песня о любви, а Дмитрий Дмитрий говорит по-французски, тогда как автор неожиданно замолкает
М-да. Как сказал бы ослик Иа-Иа, – душераздирающее зрелище. Невыносимо видеть, как от дорогого отворачиваются, будто от дешёвого, причем такого дешёвого, какого даже с огромной скидкой не нужно никому. Зарина возвращалась к столику и не видела, как её платье, появившееся на сцене с помпой, спешно уносилось, словно досадная неожиданность, сделанная испуганной чихуахуа на шёлковом мавританском ковре. Но как только вешалка исчезла, атмосфера мероприятия тут же прояснилась, тучи рассеялись, воздух посвежел, как если бы прошёл молодой майский дождь, таящий в себе ароматы первых цветений. Немного погодя появилось и Солнце в лице приглашённой западной звезды, и утомлённая битвой исполинов публика, напоминающая чахлые побеги, клонившиеся к сырой земле, вдруг встрепенулась и потянулась к Солнцу, увлекаемая силой бодрящих ритмов. Вскоре гости сгрудились у самой сцены с мобильными телефонами, те же, кому мест не досталось, повставали на стулья и отплясывали на них.
– Лав ю, Моску! – молодой сухопарый артист в клетчатом костюме распевал за роялем зажигательные хиты, подпрыгивая, взвизгивая, шепча, прикусывая микрофон и отбивая такт ногой, привставая, приседая, поворачиваясь вокруг своей оси, барабаня при этом по клавишам с невероятной скоростью, за ним, щипля струны из последних сил, пытались угнаться виолончелист и скрипач, порвавший третий смычок.
– Уииииии! – визжала публика, и телефоны задирались ещё выше.
Один только столик не принимал участия в общем веселье – столик Зарины. Госпожа была настолько печальна, настолько потрясена случившимся, что какое-то время не могла вымолвить ни слова. Дмитрий Дмитрий, Полина и вдова Виктория бросали сочувственные взгляды на соседку, вздыхали, и по тому, как осторожно они переглядывались друг с другом, можно было понять, что их терзает чувство вины. Дмитрий Дмитрий оказался первым, кто захотел поговорить об этом:
– Лан, чо ты расклеилась, – сказал он, наполняя
