взгляда, чтобы понять, и он, склонившись, шепнул на ухо Ольгерду:
– Ларсены! Чутка не успели, еще бы пару дней…
Рука Ольгерда легла на рукоять ножа, и в голосе зазвенело нервное напряжение:
– Что делать будем?
Почувствовав в этом вопросе безоглядное желание броситься в схватку, Черный приобнял юношу:
– Ты расслабься, парень! Главное, сразу за кинжал не хватайся: тут с умом надо, а то и не отомстим, и сами сгинем. Потерпи!
В толпе тоже опознали корабль и тут же доложили магистру городского совета:
– Ладья с Руголанда.
Известие неприятно удивило магистра, и Филиппо Ганьери повернулся к коменданту гарнизона:
– В такое время? Вам не кажется это странным?
Он продолжал молча смотреть на коменданта Торелли, пока не дождался ответа.
– Руголандцам доверять нельзя: вчера купцы, сегодня бандиты…– Уголки губ Торелли презрительно скривились. – Я бы поостерегся!
К Ганьери тут же вернулась его обычная рассудительность, и он утвердительно кивнул:
– Согласен! Закрывайте ворота и поднимайте гарнизон на стены!
К тому моменту, как ладья уткнулась носом в песок, ворота захлопнулись, а городские стены ощетинились копьями и стрелами.
–
Еще с берега заметив, что ворота закрыты и на стенах полно арбалетчиков, Дури Однорукий презрительно хмыкнул:
– Вы только взгляните, парни! Мы еще и шагу не сделали, а торгаши уже обделались!
Вся ватага ответила ему довольным гоготом и дружным усилием вытащила корабль на песок. Стоянка предполагалась не быстрая, и оставлять ладью на воде было опасно даже в закрытой бухте.
Закончив с кораблем, Дури отобрал десяток бойцов и приказал всем снять броню, шлемы, оставить щиты, разрешив иметь при себе только мечи и ножи. Он уже понял: раз город закрылся, то всю дружину за стену точно не пустят и даже десяток в полном вооружении вызовет подозрение. Осмотрев хмурые лица своих людей, Однорукий криво ухмыльнулся: руголандец без оружия чувствует себя голым. Он еще раз окинул взглядом десяток и, молча кивнув, мол, за мной, двинулся в сторону города.
Руголандцы подошли к закрытым воротам, и Дури демонстративно забарабанил кулаком по дубовым доскам, пока из-за зубцов не высунулись головы в больших бархатных беретах.
Дури пришлось задрать голову, обращаясь к тем, кто смотрели на него с высоты башни.
– Давно ли славный город Винсби не пускает торговых гостей в свои стены?
Ганьери, кутаясь в меховой плащ от порывов пронизывающего ветра, прокричал вниз:
– Ярмарка давно закончилась. Какие дела у вас в городе?
Прием не блистал гостеприимством, и Однорукий состроил обиженную мину:
– В Руголанде всегда считали жителей Винсби своими друзьями. Обидно встречать такой прием!
– Прошу гордых
