Мне не хотелось бы поднимать тревогу в доме, – сказал я.
Дворецкий притворил дверь в холл.
– Я думаю, этого достаточно, сэр. Бильярдная, кухня и спальни дам в другом конце здания.
Я кивнул и заколотил кулаками в дверь. Затем нагнулся к замочной скважине и крикнул:
– Экройд! Экройд! Это я, Шеппард! Впустите меня!
По-прежнему тишина. В запертой комнате никаких признаков жизни. Мы с Паркером переглянулись.
– Паркер, – сказал я, – сейчас я взломаю дверь. То есть мы взломаем ее под мою ответственность.
– Если вы считаете нужным, сэр… – сказал Паркер с сомнением в голосе.
– Считаю. Я очень тревожусь за мистера Экройда.
Я оглянулся, выбрал стул потяжелее, и мы с Паркером начали взламывать дверь. Еще одно усилие – она поддалась, и мы шагнули за порог.
Экройд сидел в кресле перед камином в той же позе, в какой я его оставил. Голова его свесилась набок, а над воротничком поблескивала витая металлическая рукоятка.
Мы подошли ближе. Я услышал, как ахнул дворецкий.
– Сзади ткнули, – пробормотал он, – страшное дело!..
Он вытер потный лоб носовым платком и осторожно протянул руку к рукоятке кинжала.
– Не трогайте! – резко сказал я. – Немедленно вызовите полицию. Потом сообщите мистеру Реймонду и майору Бленту.
– Слушаю, сэр. – Паркер торопливо вышел, продолжая утирать пот.
Я сделал то немногое, что требовалось, но постарался не изменять положения тела и совсем не касался кинжала. Трогать его было незачем. Было ясно, что Экройд мертв, и довольно давно.
За дверью раздался голос Реймонда, полный ужаса и недоверия:
– Что? Невозможно! Где доктор?
Он ворвался в кабинет, остановился как вкопанный и побелел. Отстранив его, в комнату вошел Гектор Блент.
– Бог мой, – раздался из-за его спины голос Реймонда, – значит, это правда!
Блент шел не останавливаясь, пока не приблизился к креслу. Он наклонился к телу, но я удержал его, думая, что он, как и Паркер, хочет вытащить кинжал из раны.
– Ничего нельзя трогать, – объяснил я. – До полиции все должно оставаться так, как есть.
Блент понимающе кивнул. Лицо его было, как всегда, непроницаемо, но мне показалось, что под этой маской спокойствия я заметил признаки волнения. Джеффри Реймонд подошел к нам и через плечо Блента поглядел на тело.
– Ужасно, – сказал он тихо. Он, казалось, овладел собой, но я заметил, что руки у него дрожали, когда он протирал стекла пенсне. – Ограбление, я полагаю, – сказал он. – Но как убийца проник сюда? Через окно? Что-нибудь пропало? – Он подошел к письменному столу.
– Вы думаете, это грабеж? – спросил я.
– Что же еще? О самоубийстве ведь не может быть и речи.
– Никто не мог бы заколоть себя таким образом, – сказал я с уверенностью. – Это убийство, сомнения нет. Но мотив?
– У Роджера не было врагов, –
