открытый, не пуганый ещё, а скорее даже лихой, но при этом, в чём позже убедился Колодин, расчётливый и умный.
Колодин дослуживал в администрации президента и искал возможности спрыгнуть с подножки поезда, шедшего, как многим казалось, чуть ли не под откос. Многим, но не Бубнову. Не без помощи Василия Петровича Аркадий Андреевич наладил контакты с нужными людьми, и его личные дела и, что важно, дела региона пошли в гору. Они оставались с Колодиным хорошими приятелями, но статус губернатора, конечно, по всем статьям перебивал статус заместителя министра, пусть и федерального.
– Давай поздоровкаемся теперь по-свойски, – сказал Бубнов, обнимая Колодина за плечи, – борец ты наш за экологию. Сейчас мы с тобой выпьем, закусим, и ты мне про столицу будешь рассказывать.
– Согласен. А вы мне про здешнюю жизнь.
– Так вот она, наша жизнь, – развёл руками Бубнов, указывая глазами на симпатичную референтшу, бесшумно сервировавшую столик на двоих у открытого окна. – Ты же видел сегодня, скольких дармоедов нужно ублажить, чтобы святое дело сделать – заказник расширить.
Подождал, когда девчонка выйдет, и подтолкнул Колодина в спину: «Пойдём».
– Здесь чисто? – скорее по привычке поинтересовался Василий Петрович.
– Абсолютно. Перед каждым приездом мои люди проверяют. Думаешь, кто-нибудь из гостей? Можем музыку включить, если боишься.
– Я не против.
– Мариша, поставь нам что-нибудь душевное… Любу Успенскую или Колю Расторгуева.
– Хорошо, Аркадий Андреевич, – послышался звонкий голос из-за двери.
Колодин подошёл к открытому окну, выходившему в сад, и вдохнул аромат цветущего шиповника. Он смотрел на клумбу с «анютиными глазками», остриженную траву на лужайке, и ему представлялся пионерский лагерь, где он по-мальчишески мучительно и сладко влюбился в пионервожатую Лизу. Белый верх, чёрный низ. Пионерский галстук, который потом расписывался глупыми пожеланиями…
Воспоминания Василия Петровича прервал Бубнов, который с гагаринским «поехали!» первый жадно опрокинул рюмку коньяка, налитого им собственноручно из чёрной бутылки матового стекла.
Колодин присоединился к губернатору. Они быстро выпили по три рюмки и теперь не торопясь закусывали.
– Лихо мы сегодня вопрос решили, да? – изящным движением отрезая кусочек сёмги, спросил Колодина Бубнов, – двадцать минут, и всё.
Василий Петрович кивнул, пытаясь прожевать кусок грудинки.
– А раньше все вопросы решались в бане, помнишь, Василий Петрович? Голяком, бывало, на перевернутой шайке государственные документы подписывали, пока девчонки нам спинки тёрли. Забыто теперь это, как первые коттеджи с башнями из красного кирпича, как спирт «Рояль». Всего десять лет прошло, ну – пятнадцать, а насколько цивилизованнее мы стали? Правда?
