style="font-size:15px;"> Николай отходит быстрей.
– Я пойду, разведаю обстановку?
Возвращается спустя двадцать минут с довольным лицом.
– Юля, там такая горка крутая!
– Я ведь всё сказала. Нет.
– Да честно, совсем-совсем не страшно. Она как трасса, открытая, на ней несколько дорожек. И там даже пятилетки катаются! Ну пойдем, посмотришь, не захочешь – не поедешь.
Еще двадцать минут уговоров, и я сдаюсь. Ведь не может же он так нагло меня обмануть?!
На вид горка и вправду выглядит безобидной. До тех самых пор, пока я не поднимаюсь на вершину. Опять подкатывает паника. Но спуститься вниз нереально – вся лестница усыпана любителями острых ощущений.
Садимся. Я жалею, что не написала завещание. Пожитков за свои восемнадцать лет я накопила не много, но вот завет не посещать аквапарки всем адекватным людям стоило бы оставить.
Надсмотрщик машет рукой, и мы пикируем вниз. Всё повторяется. Адреналин, паника, мольба. В голове лишь одна мысль: «Обманул! Обманул!!!»
Упав в воду, я еле из нее выползаю – не держат ноги. Зато с руками всё в порядке, и когда Николай пытается мне помочь, принимаюсь колотить его что есть сил, захлебываясь в рыданиях.
– Да чтоб я! Еще раз тебе поверила!!!
А дальше последовала непереводимая игра слов.
Мой спуск был запечатлен на фотокамеру. И там вместо меня – дедушка Ленин, обреченно коротающий долгие годы нежизни в компании радостных людей.
Кто бы знал, что это будет самой яркой иллюстрацией сути мероприятий, делать которые я страстно мечтала:
Праздник неконтролируемым потоком несет вперед счастливых зрителей и уже неживого, но еще не мертвого режиссера.
Оставшиеся четыре часа я провела в лягушатнике с грудничками.
А потом я внезапно вышла замуж. Не последнюю роль сыграл позор, свидетелем которого стал Коля, и который он деликатно хранил в секрете.
А еще папа не разрешал мне гулять позже двенадцати ночи, и пришлось предпринять столь кардинальные меры. К слову, план провалился, поскольку к двадцати годам я стала обладательницей ребенка и абсолютного шока, от того что с этим ребенком делать. Правда, гулять мне теперь было можно круглосуточно. С коляской.
Когда нашей с Николаем беременности еще было три месяца, директор Дома культуры озвучила предложение, которое стало поворотным в моей судьбе.
Мужу предложили ставку слесаря с зарплатой пять тысяч рублей, а поскольку официально устроиться он мог только совместителем и получать половину, взяли меня методистом – тогда так гордо именовался человек, ответственный за праздники. На деле же, работал он на полную слесарем. Вот такая хитрая арифметика.
В декрете мне даже платили пособие – две с небольшим тысячи, и это было отлично. В то время безработным мамочкам было положено ровно ничего.
Счастливое
