так и вообще оживился, загугукал и ладошками по щекам похлопал.
– Ба! – выдал радостно мой сын, и я взревновал, как Отелло: ну, блин, я тут попу ему мою, кашей кормлю, доверие завоёвываю, а маман только пальцем поманила – и сразу тебе «Ба!»
– Видел, балбес великовозрастный? – она так и сияла, как новый медный таз. Никогда не видел, но уверен: вот именно так они и сияют, посылая во все стороны искристые лучи радости.
Мать трижды перечитала записки-бумажки, нахмурилась, поцокала языком.
– Что-то нечисто, сын. Надо бы в полицию.
И эта туда же.
– Успеем. Я как раз тебя для того и позвал: ты посиди с Даней, а? А я пока к юристу, поконсультируюсь и пару-тройку дел заодно решу.
Мать уставилась на картину, где за плавными растительными линиями смутно угадывалась женская фигура с кувшином на голове – нечто такое полуабстрактное, двусмысленное, поэтому и полюбившееся мне с первого взгляда. Она долго думала, покачивая внука на колене. Даньке нравилось.
– Ладно, – сказала она вечность спустя, и я мысленно выдохнул – по-настоящему я и дышать боялся, чтобы она не поняла, насколько я напряжён. – Но только сегодня! Отчитаешься по полной программе, Арсений. И чтобы без самодеятельности! А то знаю я ваши кружки «Умелые руки»!
На радостях попытался наставления ей оставить, как за ребёнком ухаживать, но она лишь приподняла тонкую татуированную бровь.
– Я ещё из ума не выжила, давай, дерзай, а мы тут с Даней сами разберёмся, что к чему.
По лестнице вниз я уже спускался спокойно, уравновешенный, как всегда. Да, я могу быть каким угодно, но с мамой эти номера не проходят: для неё я неразумное дитя. Талантливое, но бессистемное, не нашедшее свой стержень в жизни. Собственно, это издёвка, но я и не спорю с ней. За исключением тех случаев, когда она достаёт уж слишком сильно.
* * *
У Лёхи Петровского, а точнее – Алексея Владимировича для подчинённых и клиентов – всего один недостаток: он рыжий. Эдакий тёмно-пламенный, с тяжёлыми кудрями, которые он нещадно прятал под короткой стрижкой, но это ему помогало так себе: волосы всё равно вились, складывались колечками, как только отменная «шестёрочка» отрастала хоть немного. Рыжие брови, ресницы дорисовывали образ недоделанного Шерлока Холмса из нелондонской действительности. И да – глаза зелёные, тоже яркие, и губы вычурные. Женщины на них залипали намертво.
Вот этот рыжий «прикид» владельца юридической компании «Петровский и Ко» и выделял из толпы безликих властителей Закона, и в то же время снижал уровень солидности до положения риз.
Петровского любили дамы в возрасте. У него обожали разводиться, писать завещания, открывать иски. Впрочем, это не помешало ему выиграть несколько громких дел и упрочить своё положение в обществе.
Мы же с Лёхой были на «ты», потому что когда-то, очень давно, занимались кое-какими делами, о которых теперешний законопослушный гражданин юрист вспоминать не любил. Этот не очень приглядный
