новое и даже жуткое ощущение – своей полной беспомощности.
– Ладно, идём, – раздражённо бросил Ян. – Завтрак уже готов.
Когда он отвернулся, Эмили бросила на Анориэль полный сочувствия взгляд и поскорее вышла.
В спальне их уже ждали свежие и ароматные закуски. Девушка старательно делала вид, что ест с удовольствием, хотя аппетита у неё так и не появилось. Мысли крутились в голове быстрым хороводом, не давая ни минуты покоя. Вот только внешне она продолжала вести себя как обычно: флиртовала с Яном, улыбалась ему и смеялась над его шутками.
Улучив момент, Эмили спросила, как будто между прочим:
– Я вот только понять не могу, зачем тебе те девушки в подвале? Обычно собирают марки или редкие монеты. Неужели ты собираешь отвергнувших тебя дам?
– Я не виноват, что мне достаются только дамы, – развёл руками Ян. – У нас с принцессой… неозвученное соглашение, если можно так выразиться. Её интересуют только мужчины. И животные. Я не перехожу ей дорогу, всё-таки получать по лицу за мои шуточки, – он непроизвольно дотронулся до подбитого глаза, – далеко не так неприятно, как быть повешенным. Кстати, – он пристально посмотрел ей в глаза, читая внутреннее смятение, как из открытой книги, – я и вполовину не так жесток, как Её Высочество. Лечебница для душевнобольных переполнена пришельцами, которые не смогли удовлетворить её любопытства.
– Для душевнобольных? – По спине Эмили пробежал холодок – подобные заведения старого Лондона современный кинематограф показывал ну очень натуралистично. – Не очень радужная история. – Девушка налила себе чаю, сделала пару глотков, стараясь успокоиться. Не вышло. В тот момент, несмотря на весь свой самоконтроль, она так и не смогла улыбнуться. – Это жестокое место, не так ли?
Ян кивнул и щёлкнул пальцами – дважды.
Несколько минут прошло в молчании, но вскоре в комнату зашёл старик, неся две трубки.
Ян взял их из рук слуги и небрежно махнул тому, мол, иди.
Едва дверь закрылась, он протянул одну из трубок девушке:
– Твой мир солнечней и радостей, верно? Гранбретания жестока. Ко всем, кто не умеет убивать и защищаться. Даже отпусти я бедняжку Анориэль, она бы погибла на следующий день. Или даже хуже, чем погибла. Этот мир для таких, как я, но даже мне пришлось пролить много крови, чтобы жить так, как мне хочется. Просто прими это. И дыхни. Станет легче.
Эмили отрицательно мотнула головой:
– Ты же знаешь, что я не стану курить опиум. Так что не стоит. Из всего, что затуманивает разум, я предпочитаю алкоголь, да и то не каждый день и не до поросячьего визга. – Она на мгновение задумалась, поджав нижнюю губу. – Знаешь, мой мир тоже не идеален. Далеко не идеален. В нём есть жестокость, несправедливость. Но есть и выбор. К примеру, я. Я просто сбежала от всего, продала квартиру и путешествовала по миру, ни в чём себе не отказывая.
Ян пожал плечами и затянулся из двух трубок сразу.
– Больше предлагать не буду. Если передумаешь,
