намного тяжелее – сверху на голову и опилки летят, и дышать тяжело, и объем работ намного больше, – он говорил и говорил, а у меня было впечатление, что он радуется вместе со мной. Я была с ним полностью согласна. Если бы он знал, через какой ад в клубе мне пришлось пройти! Я не знаю, как там дела в других цехах, но то, что тут в сто раз лучше, чем в клубе, это уж точно! Я, наверно, стала ярче солнца, все еще не веря своей удаче, и каким-то шестым чувством я понимала, что он разделяет со мной эту радость, радость внезапной удачи.
Почему мне так казалось, что он радуется вместе со мной? Не знаю. Но я слушала его, и ловила себя на мысли, что улыбаюсь ему, разглядываю его, и любуюсь им. Я ловлю себя на мысли, что мне очень хорошо тут, с ним, в его кабинете…
Да, жизнь круто изменилась. Теперь все пойдет совершенно по-другому и в другом направлении. Я чувствовала надежду на будущее, испытывая большой душевный подъем, который не прекращался. Вот в таком вот настроении Виктор Геннадьевич повел меня показывать наше подразделение. Напомню, я была в старых сапогах с расшатанными супинаторами. Мне итак было неудобно ходить, да еще каблуки все время проваливались в дырки решеток, которые служили полами на всех этажах (кроме первого, на первом этаже – бетон).
Вячеслав Константинович, как бы между делом, между фразами, заявил мне:
– Вот есть шеф, а есть я! То, что шеф на всем заводе, то же что и я здесь. Здесь я – хозяин!
Меня поразила эта фраза, и то, с какой уверенностью он это сказал, без хвастовства, но с достоинством. Объясню. Наш шеф – владелец всего завода и клуба в том числе, славился всегда тем, что все и везде сам контролировал. Ему до всего было дело. Имея огромную корпорацию, с миллионными доходами, он был уникален всегда тем, что знал, чуть ли ни каждого человека в лицо, вплоть до уборщицы, и вникал во все дела, даже в дела уборщицы. Конечно, меня поразило, что шеф не лезет к Вячеславу Константиновичу в работу, оказывая ему доверие. Позже, когда прошло несколько месяцев моей работы, я убедилась в том, что шеф каким-то чудесным образом не лез в работу Вячеслава Константиновича, и его слова о том, что он хозяин оказались правдой. А так, конечно, само по себе подразделение принадлежало, как и все на заводе, нашему шефу – генеральному директору.
Никто из нашего коллектива на заводе не мог понять: почему шеф не трогает Вячеслава Константиновича? Ни для кого не секрет, что наш шеф деспот и тиран, все его всегда боятся каким-то животным паническим страхом. Но только не Вячеслав Константинович. Часто бывало, что шеф повально увольнял людей. Это я знала по своему опыту работы в клубе. Сама не понимала, каким чудом он меня там не уволил, ведь за два года моего пребывания в клубе, сменилось несколько директоров, администраторов и техничек, которых он сам лично уволил. Кстати, это одна из причин, почему я удивилась, что он, переводя меня на завод, еще при этом рекомендовал в хорошее место. Хотя… Может быть разгадка в моем трудолюбии? Все говорят, что я очень работящая. Трудолюбивая, как пчелка. Я еще не знала, что впереди у меня остался всего один год работы на заводе, который закончится отзывом
