Он был из рода де Антур, иначе говоря, королевских кровей. Но суть не в этом. Еще с порога юноша заявил, что прибыл сюда, чтобы разбогатеть и, что еще удивительнее, со страшным разбегом стал засаживать земли кукурузой. Так появилась первая колония. Всего в Южном Пеноке их было три – кукуруза, рожь, пшеница, но это тоже все не важно. Важно, что король у южных земель был один и им стал Ронон.
Года пронеслись как породистый скакун. Ронону де Антуру стукнуло тридцать пять. Он стал безмерно богат и влиятелен, а акры кукурузных полей с каждым годом приносили ему все больше прибыли. Теперь Ронон владел всей кукурузой в государстве. Из нее готовили все, что шло на стол белому человеку: муку, масло, хлеб и сам початок.
У Ронона было все, о чем только можно мечтать. Отменное здоровье, нескончаемые богатства, привлекательная внешность, круг единомышленников и дело всей его жизни. Он не торопился связать себя узами брака. По правде, он терпеть не мог все то, что его ограничивало, а наличие жены казалось ему тяжелой обузой. Но даже будучи черствым и холодным человеком, господин де Антур все же понимал, что ему нужен наследник.
Уже несколько дней он обдумывал это и даже во всех деталях представлял, как сам лично будет учить сына тонкостям управления кукурузным делом, своей громадиной. Но это только когда малыш подрастет, а пока он маленький, Ронон будет передавать ему опыт попроще. Например, как лучше отхлестать неугодного раба, или куда колоть быка, чтобы из него как можно скорее вытекла вся кровь.
Вымотанный поездкой на Бабадык, но счастливый, Ронон уснул сразу, как добрался до своей постели. Ему снился тревожный сон о младенце, брошенном матерью. Мальчик исходил кровью и, теряя последние силы, еле слышно кряхтел. Во сне молодой господин держал кулек с ребенком на коленях. Медленно покачивал его из стороны в сторону и пел колыбельную песню, которую в детстве слышал от своей няни. Ронон пытался его успокоить и согреть собственным теплом, но у него ничего не выходило. Младенец умирал. Жизнь вытекала из него, как молоко из разбитого кувшина.
Ронон почувствовал леденящий холод в ладонях перед тем, как проснулся. Форточка оказалась открытой нараспашку. Из нее злыми порывами врывался северный ветер – первые отголоски наступающей осени. Легкая занавесь поднималась над лицом господина, а стекло в раме тревожно дребезжало. Мужчина вскочил с кровати как ошпаренный и в гневе закричал:
– Пона! Пона, черт тебя дери, где ты!? По – на!
Так звали его наложницу с легким телом и мягким лицом. Она готовила для господина, убиралась в особняке, а иногда, когда он хотел, согревала его по ночам. Два года назад Ронон выменял её всего на одни мешок с початками кукурузы. Ее бывший владелец был то ли слеп, то ли глуп. А может, и то и другое вместе. Сначала Ронон хотел отправить Пону на работы в поле вместе с другими рабынями, но почти сразу передумал. Она привлекала его физически, а это удавалось далеко не каждой женщине.
– Ронон? – Отозвалась она, как только влетела в его комнату. – Что стряслось, почему ты не спишь?
– Ты оставила
