расти, начав когда-то лишь с тысячной доли миллиметра дюрекс. Похожих историй, думаю много или чуть меньше чем вообще все, поэтому погружаться в воспоминания не буду. Мы разошлись и я горжусь собой за принятое решение, мои сомнения заняли ровно столько времени, сколько и перед свадьбой – минуты две, не больше. Поэтому, как только разговор свернул к шантажу расставанием, я взял спортивную сумку, бросил в нее свои вещи и свалил на вокзал.
Все получилось быстро. Немного сбавила мою скорость зимняя куртка, просто не лезла в сумку, проклятая. Неплохая, кожаная, как у Челищева в Бандитском Петербурге, жалко было оставлять, так что перекинул я ее через плечо и ушел. Маршрутка за восемнадцать рублей уже подъезжала, минут через двадцать я буду на вокзале. А ещё через десять нужно будет решать, куда я еду. И нужно будет сделать доступный не многим, спонтанный выбор.
Для простых людей есть два места, где можно сесть и что-то недолго обдумать, это туалет и поездка в жёлтой газели. Поэтому пока я здесь нужно понять, -«почему я уезжаю в Москву, а не остаюсь здесь, пытаясь вернуть отношения». Главное, в Москве много денег. Поэтому, если выбирать между деньгами и женщиной, я выбираю деньги. А что до отношений? К черту их. Да и денег от них больше не станет. Все просто. Можно смело настроиться на новую частоту и двигаться вперед. Погода блеск, лето скоро начнётся и все великолепие столицы меньше чем через сутки предстанет передо мной архитектурным ансамблем имперской крутости, скоростью широких проспектов, и самое главное, потоком бешеных деньжищ. И тут-то как раз нельзя ошибиться, нужно будет хапать и не тупить. И ничто другое, только деньги, а точнее гипотетическое обладание ими было топливом для моего внутреннего двигателя в этот удивительный день, когда будущее проявлялось лишь в тонких контурах моих же фантазий. И очень не хотелось, чтобы этот двигатель заглох, так и не успев разогнаться.
Короче, мой план такой. Мне нужно найти богатую женщину, пусть немолодую, пусть с фигурой мало знающей что-то о фитнес тренировках. Пусть даже взрослую и при массе привычек. Но с достойным количеством денег, жильём и, главное, сильным желанием чувствовать себя моложе. Вот такая, несложная стратегия, и к ней несколько простых деталей, найти свою жертву, забрать все ее деньги, убить, спрятать труп и начать новую жизнь. Как по мне, план понятнее некуда.
…
Но Москва это не только деньги, это еще единственный город куда можно спонтанно уехать из Пензы. Не получится вот так взять и свалить на Урал, или в Благовещенск, не бывает такого, сначала в Москву, а уж оттуда в Благовещенск. Этот город скуп на подобные эмоциональные вспышки. Если захотелось вдруг к морю, то только летом, а не сейчас, в конце апреля. Нет, какой-то поезд конечно есть, тридцать шесть часов и ты в Сочи. Но куда ещё? Вот Барановичи в 23:50, я даже не знаю где это. Короче ситуация проста, нужно четко решать, ты едешь либо в столицу, либо остаешься, другого не дано. Ну или Барановичи в 23:50. Поэтому я уверенно и твердо сказал, наклонясь к окошку, – «до Москвы, на ближайший».
…
А в четыре дня, у меня уже доширак, пиво, боковушка нижнее, сверху никого, и отчетливое постукивание колес, обещающее не только новую жизнь, но и новую женщину. Последнее, скажу честно, возбуждало! Учитывая, что я только сегодня ушел от жены. Какой она будет? Что любит делать по выходным? Как готовит? Или как не готовит? Тут, вместе с разбегающимися в разные стороны приволжскими лугами, моим фантазиям открывались невероятные просторы, носясь над которыми, я медленно провалился в сон. Так мое грандиозное предприятие началось.
Утром, все пассажиры дружно заняли очередь в туалет. Каждый держал в руках тюбик зубной пасты, зубную щетку, многие коробочку с мылом, один мужчина демонстрировал всем вешалку на которой висели коричневые брюки, я же лишь то, что мне выдала транспортная компания – белое полотенце. Встал в очередь и начал ждать, прижимался к стене когда кто-то проходил мимо и вновь выпрямлялся, когда проход становился свободнее. Ждал и смотрел на людей рядом. Скорее всего это были гастарбайтеры и ехали на заработки, вот вообще весь вагон, даже старики и старухи. Спокойные и дисциплинированные, словно муравьи, ехали на свою работу. Кроме меня одного. И не потому, что у меня не было щетки и тюбика с пастой, а потому что я не могу ходить куда-то и тратить на это больше десяти часов в день. Я пробовал и знаю что говорю. Когда в свой первый рабочий день, в восемь вечера я пришел с работы домой и уткнулся носом в подушку, то не мог сдержать слез, настолько ощущение отобранной у меня свободы было страшным. И те, обещанные две недели отпуска, мало того выглядели плевком в лицо, они были еще и нереально далекими, как пляжи Майами и такими же несбыточными, так как доработать до них попросту невозможно. «Твоя жизнь больше не принадлежит тебе, смирись с этим», это как молот колотило по моему мозгу.
Первый раз я продержался месяц. Полное ощущение уносящейся в канализацию
