пофигистически позвал Тимоха.
– Нет, – я сама непреклонность.
– Ну, что ты такая скучная? – вопросила Юлька, распластавшись у меня в ногах.
– Тебя так к двадцати годам кошки сожрут, которых ты заведешь от тоски и одиночества, – присоединился к ней Тимоха.
– Лучше кошки в двадцать, чем лобковые вши в восемнадцать, – бросила на них многозначительный взгляд из-за ноутбука. – Страшно даже предположить, как проходят такие вечериночки за бутылочкой.
– Чёт даже я перехотела идти.
Поморщилась Юлька, но Тимоха поспешил разгладить её сомневающееся лицо одним своим большим аргументом.
– Если что, то мои вши самые породистые. У тебя, по любому, таких нет.
– Я еще больше перехотела куда-то идти, – с опаской глянула на него подруга и, не сдержавшись, рассмеялась, увидев, как растерялся наш парниша. – Ладно, пойдем, породистый гребешок, а то эту старуху всё равно не уговорить.
– Почему это я гребешок? – нахмурился Тимоха и приоткрыл для Юльки дверь из нашей комнаты.
– Ну, вошь же на гребешке скачет… – начала объяснять ему подруга и дверь за ними, наконец, закрылась.
Выждала еще пару минут, чтобы убедиться в том, что они не вернутся и не продолжат лекцию о вшах при мне, и надела на голову объемные наушники. Снова включила сериальчик, который мечтала посмотреть еще с самого окончания школы.
То ли фильм был настолько затягивающим, то ли я была настолько ворона, но в какой-то момент кто-то выключил свет в моих глазах и, как есть – свернутую в одеяле, понес в неизвестном направлении.
– Какого гробика, черти?! – ругалась я, избивая воздух и все то, что попадается под руку. – Вы, что мне носок на голову надели? Чем так воняет?
– Это мешок для кроссовок, – прошептал мужской голос.
– Ты ничего другого придумать не мог? – прошипел ему голос того, кто нес меня на плече.
Потянула за ткань и вместе с клочком волос сняла её с головы, с облегчением ощутив относительно свежий воздух общаги.
– Мне хана, – сразу понял Жедимка, когда увидел, с каким лицом я родилась из вонючего мешка.
Быстро оценила обстановку и поняла, что меня весьма нагло перегнули через плечо и несут в неизвестном направлении известной общажной пьянки.
– А, ну, отпусти меня, жираф, чертов! – взбрыкнула я, но обладатель плеча лишь на долю секунды притормозил и слегка меня подкинул, чтобы удобнее на плечике его лежала.
– Тише-тише, – прошептал он и ощутил себя настолько бессмертным, что погладил по пятой точке, скрытой одеялом и приключением, которое прямо сейчас к ней липнет.
– Я сейчас Валентину Марковну позову, – чтобы быть повелителем угроз в общаге, всегда нужно помнить имя ее коменданта.
– Уехала твоя Марковкина, не шурши, – пробасил близ моей задницы голос кудрявого индюка.
– Соколовский! – взревела я и зачем-то схватилась за его филе, скрытое джинсами.
Схватилась так крепко, что услышала хруст французской булки.
Вообще-то,
