нам потом такие проблемы?! – продолжала она, убирая рукой со стола какие-то несуществующие соринки.
В воздухе повисло напряжённое молчание. Больше нам было нечего там делать! Мы попрощались и вышли из кабинета. Домой возвращались на троллейбусе. Франсуа трогательно-нежно утешал меня, а глаза его счастливо блестели! Даже при всех его великолепных актёрских способностях, он не смог скрыть радости и облегчения, что ему удалось и в гости приехать и не жениться при этом! Хотя меня он торжественно заверил, что обязательно женится на мне, для этого и ехал! Франсуа сообщил, что все необходимые для брака документы он подготовил и привезёт с собой. Я была огорчена до глубины души. Столько труда, душевных мук, денег и всё напрасно!
Дома я зашла в Таткину комнату, присела на край стула за её письменным столом. На столе лежала открытая книга. Я водила глазами по строчкам, но не понимала содержания.
– Все рухнуло! Теперь он уедет и забудет меня и буду я здесь как оплёванная… – горько размышляла я, в который раз «пробегая» глазами по тем же самым строкам. Потом вдруг в какой-то миг я словно прозрела и увидела то, что было написано. Я прочитала вслух:
– В сущности, личная жизнь не имеет такого уж большого значения! Делайте добро!
Я замерла, потом ещё и ещё раз прочитала:
– Делайте добро!
Я мысленно спросила:
– Что есть добро?
Ответ, очень чёткий, словно отчеканенный, возник из ниоткуда:
– Добро – это постоянное внутреннее стремление помогать людям.
Я быстро посмотрела на обложку:
– О! Антон Павлович Чехов!
Это, конечно, мистика, но я как-то сразу совершенно успокоилась и даже повеселела. Через несколько дней Франсуа улетал во Францию. Я провожала его в аэропорту. Белый хвост огромного самолёта компании KLM торжественно уплывал от меня в темноту ночи, унося в своём чреве моего несостоявшегося французского мужа. Я провожала самолёт глазами до тех пор, пока он не превратился в маленькую красную точку среди звёзд.
– Всё! – пронеслось у меня в голове.
– Теперь опять пустота!
Мне не хотелось возвращаться домой, и я просидела в аэропорту до девяти утра. Домой вернулась часам к одиннадцати. Моя комната, пустая и тихая, ещё хранила запах Франсуа. На кресле сиротливо лежал его лёгкий шёлковый халат.
– Вот и всё. И замуж я вышла и во Франции побывала! – мрачно констатировала я, медленно обводя глазами комнату. Всю субботу и воскресенье я пролежала дома на диване. На меня навалилась чудовищная усталость. Я вспоминала разные кусочки из своей жизни. Давным-давно, ещё в «прошлой жизни»» времён Советского Союза, папа мне рассказывал, как однажды он прочитал книжку о маленьком мальчике Шурке. Когда его особенно остро донимала душевная
