Туча надвигалась с ужасающей быстротой. Вот уже редкие крупные капли застучали по листьям, зашлёпали по земле, прибивая пыль и шелестя травой. Необычно яркий, молниеносный разряд вспыхнул в небе, и через несколько секунд воздух содрогнулся от раскатистого громового удара. «Ой, Лёшка, – ойкнула Вика, – давай быстрее спрячемся, а то мне страшно!» Ребята переглянулись. Лёха махнул рукой, призывая идти за ним, и направился куда-то вглубь леса. Сначала они просто шли, оглядываясь и вздрагивая при каждой новой вспышке, но потом пустились бежать, когда после очередного разряда молнии хлынул настоящий ливень.
– Далеко ещё?! – проорал Антон, стараясь перекричать гул неистовствующей стихии.
– Нет! – крикнул в ответ Лёха и указал в сторону окопного вала, едва заметного сквозь льющиеся потоки воды. – Вон там! Туда! Быстрее!
Наконец они, скользя и падая на мокрой траве, спрыгнули в неглубокую траншею и забились под старый бревенчатый навес.
– Что это за место? – громко спросил Антон.
– Блиндаж! – ответил Лёха. – Тут во время войны бои шли. Вот и осталось с тех времён.
Антон покачал головой и подставил ладонь под стекавшую с края навеса струю воды. В маленьком блиндаже, служившем теперь им убежищем, было тесно и темно. Друзья сидели, прижавшись друг к другу, и прислушивались к громкому шлепанью крупных капель, срывавшихся с веток деревьев и барабанивших по старым полусгнившим бревнам. Иногда сумрак разгоняли яркие красноватые вспышки молний, а в какофонию ливневого шума врезалось мощное раскатистое «бабах».
– Я пойду, гляну, может отец подъехал! – вдруг оживился Антон. – Он же не знает, что мы тут!
– С ума сошел! – одернул его Стас. – А если тебя молнией шибанёт?
– Да пусть идёт, – вступился Лёха, – Может, и правда дядя Юра нас уже ищет.
Антоха тут же выполз из укрытия и скрылся за пеленой дождя. Какое-то время оставшиеся в блиндаже сидели молча. «Вот придурок-то! – ругнулся Стас, – он же заблудится в такой темнотище…» За ослепительной вспышкой последовал резкий мощный удар. Стас ощутил, будто миллионы иголок вонзились в тело, судорога свела, казалось, все до единой мышцы тела, а сердце зашлось в бешеном ритме. А потом наступила тьма забытья.
* * *
Стас с трудом открыл глаза. Грудь болела от чудовищного спазма, руки и ноги не слушались, а перед взором плавали большие разноцветные круги. Стас повернул голову. Что с ребятами? Сквозь пелену, застилавшую взгляд, он разглядел лежавшую рядом с ним Вику. Чуть дальше сидел Лёха, он неуклюже привалился спиной к стенке окопа, уронив голову на грудь. Было светло и тихо. Новые ощущения возвращались к Стасу медленно, неохотно. Это был холод. Неуютный, пронизывающий. Стас судорожно вдохнул и с трудом выдохнул. Изо рта пошел пар. Вика вздрогнула, поджалась и зашлась в хриплом кашле, потом открыла глаза и тряхнула головой. «Живая! – слабо улыбнулся про себя Стас, – слава Богу!» Вслед за ней очнулся Лёха. Он покачнулся, дёрнулся и завалился на бок, беспомощно пытаясь опереться непослушными
