сломал ногу и из-за этого три месяца провел на больничном.
Громкие шаги, брань – и мы с сестрой вздрагиваем от удара по двери нашей спальни.
– Проблема! – кричит дядя Гриша. – Спишь?
– Не отвечай, – шепчет Ника, плотнее прижимаясь к моему плечу.
– Оглохла? – выкрикивает вновь и несколько раз дергает дверную ручку. – Опять все из-за тебя. Зачем ты полезла в наш разговор? А?!
– Ой, – пискнула сестра.
– Гриш. Гриша. Гриша, хватит, – уговаривает мама. – Агата ни в чем не виновата.
Я наблюдаю за очертаниями двух фигур сквозь мутное стекло.
– Ну конечно. Эта, – мужчина машет рукой, – как откроет свой поганый рот, ляпнет что-то, все и сбывается. Я остался без прав.
– Гриш, ты глупости-то не говори. Я же просила тебя не садиться за руль. От тебя еще пахло, – мама пыталась успокоить дядю Гришу и гладила его по предплечью.
– Я всегда так езжу, но именно сегодня меня повезли на освидетельствование. А все потому, что твоя ляпнула мне с утра за столом.
– Да ничего Агата такого не сказала, – причитала мама. – Лишь посоветовала поехать на маршрутке.
– Пусть в следующий раз молчит, – рыкнул мужчина. – Слышишь меня, проблема? Не открывай свой поганый рот. Вообще мне не попадайся на глаза.
– Гриш, ну зачем ты так? Ника все слышит. А она тебе все же дочь, – мама привела последний аргумент из имеющихся у нее в арсенале, после которого отчим немного успокаивался. – Что она о тебе будет помнить? А у нее возраст такой сложный. Четырнадцать лет девочке.
– Все нормально, – прошептала я испуганной сестре, сама едва сдерживая дрожь страха. – Сейчас успокоится.
Мама еще что-то говорила, но уже тише.
А я запрокинула голову и уперлась затылком в стену.
«Как же я тебя ненавижу», – начинаю мысленный разговор с отчимом. Только так я могу высказать ему все, что думаю. «Каждый день я молюсь, чтобы быстрее съехать отсюда и наконец спать не за запертой дверью», – продолжаю, быстро стирая слезинку со щеки. Не хватало еще расплакаться из-за этого идиота. Хватит и маминых слез.
– Ложись спать, – сказала сестре на ухо. – Все. Успокоился.
Но я ошиблась.
– А-а-а, – мужской остервенелый крик слышен так отчетливо, словно отчим с нами в одной комнате. – Я… я говорил, что это все она! Как же больно, – рычит он, вновь оказываясь у нашей спальни. – Пошла вон! Не притворяйся спящей, проблема. Вон, говорю. Уходи.
– Гриш, ты сошел с ума, – бормочет мама. – Идем, я обработаю руку.
– Не тронь, – рычит мужчина. – Я жду, когда уйдешь, – каждое слово он выплевывает, словно проклятье. – Без тебя наша жизнь будет лучше…
– Ты чего?.. – Ника хватается за мою руку.
Я отстраняюсь и встаю с кровати.
– Не хочу я больше здесь находиться.
Включаю свет – больше не нужно притворяться и прятаться. Хватаю телефон, кошелек, сумку.
– А
