литература повлияла на формирование элементов древнерусской массовой культуры, поскольку содержала в себе компоненты сюжетной и тематической развлекательности, авантюрности, сложившиеся в русле традиций эллинистического романа, западноевропейских средневековых фаблио и ренессансной новеллы.
Самобытная литература в Древней Руси возникла тогда, когда ее образованные представители задумались об истоках своей цивилизации, стали фиксировать важнейшие исторические события, анализировать их причины и следствия, стали выделять наиболее интересных и значительных людей, отличившихся своими подвигами или злодеяниями. Иными словами, древнерусская литература во многом берет свое начало в историческом самосознании восточных славян – с оглядкой на приобретенный зарубежный культурный опыт. Занявшись летописанием, древнерусские книжники научились рефлексировать меняющуюся социальную действительность, отличия разных этносов и национальных характеров, своеобразие национальной истории – на фоне иных событий и действий людей, задумались о месте Руси и ее назначении в мире.
Не случайно первое известное историческое повествование на Руси получило название «Повесть временных лет», а в полном виде: «Се повести времяньных [т.е. прошедших – И.К.] лет, откуду есть пошла Руская земля, кто в Киеве нача первее княжити, и откуду Руская земля стала есть». Речь, таким образом, шла о ретроспективном объяснении своеобразия Руси, об осмыслении ее истоков, о понимании настоящего Руси через ее прошлое и отыскании фундаментальных причин, обусловивших далеко идущие следствия в настоящем и будущем.
Совершенно очевидно, что «Повесть временных лет» несла в себе определенное идеологическое (а именно религиозно-патриотическое) задание и была призвана доказать, что Русская земля, неповторимая и величественная в своей истории, не уступает по своим достоинствам и значению другим христианским государствам, а в чем-то существенном и превосходит их. На Руси были свои мудрецы и смелые воины, основатели грандиозного государства и религиозные подвижники, свои апостолы веры и великомученики, сопоставимые по своей значимости с деятелями Рима и Византии, да и сама Русь славна своими свершениями не меньше, чем иные, гораздо более древние страны христианского мира. Само происхождение Руси представало как провиденциальное, предопределенное свыше.
При таком серьезном идеологическом задании, ставшем актуальным в годы правления Ярослава Мудрого (1019 – 1054), изложение реальных исторических событий не могло не быть избирательным и тенденциозным, а их интерпретация и оценка – пристрастными и субъективными, т.е. прямо или косвенно оправдывавшими полученный от лица молодого древнерусского государства «социальный заказ».
Однако, при всей серьезности и авторитетности идейного замысла первой русской летописи, в ней было заключено и другое, не менее важное задание. Все эти важные государственные,
