style="font-size:15px;"> – А ты чем занимаешься?
Я взяла пригоршню грубого серого песка и пропустила его сквозь пальцы.
– Ничем особенным. Покупаю еду, выбрасываю мусор и выметаю песок из дома.
– Это твоя собака?
– Да.
– Как зовут?
– Расти.
– Расти. Эй, Расти, приятель!
Расти удостоил парня кивком, который сделал бы честь принцу крови, и вновь устремил взгляд на море. Чтобы как-то компенсировать такое отсутствие манер, я спросила:
– А ты из Санта-Барбары?
– Угу. – Юноша явно не испытывал желания говорить о себе. – И давно ты в Штатах? У тебя все еще ужаснейший британский акцент.
Я вежливо улыбнулась этой фразе, которую слышала уже не раз.
– С четырнадцати. То есть семь лет.
– В Калифорнии?
– Не только. Нью-Йорк. Чикаго. Сан-Франциско.
– Твой отец – американец?
– Нет. Ему просто здесь нравится. Изначально он приехал сюда потому, что писал роман, а потом права на экранизацию романа купила одна кинокомпания, и отец отправился в Голливуд писать сценарий.
– Серьезно? Я слышал о нем? Как его зовут?
– Руфус Марш.
– Ты хочешь сказать, автор «Долгого утра»? – воскликнул он. Я кивнула. – Боже, да я прочел эту книгу от корки до корки, еще когда учился в средней школе! Все свои знания о сексе я почерпнул из нее!
Он посмотрел на меня с новым интересом, и я подумала: «Ну вот опять история повторяется». Парни всегда были со мной дружелюбными и милыми, но нисколько не заинтересованными – до тех пор, пока я не упоминала о «Долгом утре». Думаю, что это как-то связано с моей внешностью, потому что глаза у меня бледные, как шестипенсовые монеты, а ресницы совсем бесцветные, и лицо у меня не загорает, а сплошь покрывается сотнями гигантских веснушек. Кроме того, я слишком высокая для девушки, и скулы у меня ужасно выступают.
– Он, должно быть, крутой парень, – добавил мой новый знакомый.
Теперь у него на лице появилось озадаченное выражение, а в глазах ясно читались вопросы, которые он наверняка не станет задавать из вежливости.
Если ты дочь Руфуса Марша, то с какой такой стати ты сидишь на этом забытом богом берегу, в этом калифорнийском захолустье, в джинсах с заплатами и мужской рубашке, которую десятки лет назад следовало без сожалений отправить в мусорную корзину, и у тебя даже нет денег, чтобы купить себе доску для серфинга?
С комичной предсказуемостью вторя моим мыслям, юноша спросил:
– Что он вообще за человек? Я имею в виду, кроме того, что он твой отец.
– Я не знаю.
И действительно, я никогда – даже в своих мыслях – не могла дать ему определение. Я загребла еще одну пригоршню песка и высыпала его из ладони тонкой струйкой. Образовалось нечто вроде миниатюрной горы, а сверху я воткнула сигарету огоньком вверх. Получился маленький кратер, крошечный вулкан, а его дымящейся сердцевиной был мой окурок. Так кто же он – мой отец? Человек, которому всегда нужно
