(VIII, 67) тираннами называются правители вообще и правители, подвластные Киру. В другом месте словом τυραννίς обозначается власть самого Кира (VII, 52) и даже власть македонских племенных вождей (VII, 137 и VIII, 142). В новелле о македонском царе Пердикке имеются даже примечательные слова: ἔσαν δὲ τт πάλαι καὶ αἱ τυραννίδες τῶν ἀνθρώπων ἀσθενέες χρήμασι, οὐ μοῦνον ὁ δῆμος («это было в те древние времена, когда и αἱ τυραννίδες, а не только народ, жили бедно»; VII, 137). Примером употребления слова τύραννος в таком же значении могут служить fr. 7 (69v) Семонида Аморгского, который со свойственным ему «почтением» к женщинам говорит, что не любящую работу жену может иметь только ἢ τύραννος ἢ σκηπτοῦχος.
Свидетельством вхождения слова τύραννος в греческий язык является появление глагола τυραννεῦω, также встречающегося в тех частях труда Геродота, которые имеют фольклорное происхождение и повествуют о варварах, но отсутствующего в лидийском цикле (τυραννεῦω – I, 77, 163; V, 12; IX, 116). В результате этого стало возможным наименование тираннами наследственных царей Кипра (V, 109, 113), а следовательно – отождествление слова τύραννος с термином βασιλεύς уже не в варварском, а в эллинском смысле.
Таким образом, приходится думать, что вошедшее в греческий язык слово τύραννος первоначально не носило того отрицательного оттенка, который придала ему аристократическая традиция, и не было связано с обозначением власти раннегреческих тираннов, о чем также говорит его употребление в культовой поэзии; а это и породило то многообразие значений слов группы τύραννος и τυραννίς, которое характерно для словоупотребления классических и поздних писателей.
О трех группах топографических текстов у Павсания
Т ексты Павсания, содержащие описания маршрутов, городов и отдельных объектов (так называемых экскурсов мы здесь вообще не касаемся), целесообразно разделить на три группы. Первую составляют места, заимствованные из топографических источников, периодов и периплов, предназначенных для практических целей; вторую – тексты, восходящие к периэгетам и парадоксографам эллинистической эпохи; и наконец, третью – материалы, почерпнутые Павсанием из его собственных путешествий. Поскольку Павсаний ни разу не упоминает по имени писателей IIIII вв. до н. э., труды которых были близки по содержанию к «Описанию Эллады» (прежде всего Полемона), и учитывая то, что его сочинение состоит из плохо стыкующихся друг с другом элементов, У.Виламовиц и А.Калькман заключили, что основное место здесь занимают выписки из этих авторов, которые только иногда перемежаются отдельными воспоминаниями автора. К.Робертом эта теория не была ни поддержана, ни опровергнута. Дж. Фрэзер, М.Кэрролл, А.Тренделенбург, Ж.До, Ж.Ру и др. высказались за «аутопсию» Павсания, однако в сущности их исследования говорят только о том, что сведения, собранные Павсанием, соответствуют действительности, но не доказывают того, что автор «Описания Эллады» писал по собственным наблюдениям. Вместе с тем для полноценного использования этих сведений необходимо знать, к какой из трех групп относится каждое используемое сообщение, ибо прежде
