практически каждый ответ будет содержать значительную часть истины. Но почему?
Моя гипотеза (основанная, впрочем, не только на особенностях авторской психологии вообще и макиавеллиевской в частности, но и на текстуальном анализе «Государя») сводится к тому, что лично для флорентийца вся эта проблема не имела принципиального значения. Уже говорилось о том, что времена научной точности понятий в политологии при Макиавелли еще не наступили (да и о самой политологии в ту пору никто не слышал), так что авторы могли чувствовать себя свободными там, где сегодня властвуют жесткие рамки и негласные табу. Когда флорентийцу хотелось, он писал о государствах, когда считал нужным – о государях или давал им советы, если полагал правильным – обращался к правителям и читателям с пламенным призывом к освобождению Родины. Может быть, именно так и создаются великие произведения?
Отдельно следует выделить строгое научное начало этой едва ли не самой известной в мире политологической работы. Традиционно некоторые исследователи сравнивают его с эмоциональной, внешне совершенно ненаучной концовкой. Они же выделяли совершенно антитрадиционалистский характер подачи материала в данной книге Макиавелли. Совершенно очевидно и стилевое разнообразие «Государя», переходящее в противоречие.
Мое мнение сводится к тому, что сам Макиавелли уделял единству своего стиля гораздо меньше внимания, чем исследователи его творчества. Может даже показаться, что он просто писал так, как ему нравилось, и это суждение не будет откровенной ошибкой. Другое дело, что он в своей книге инструментален до предела, что, на наш взгляд, было упущено некоторыми предыдущими комментаторами. Иными словами, все в книге подчинено – пусть и нередко на подсознательном уровне – решению нескольких основных задач. В результате мы наблюдаем в этой книге сознательное или бессознательное смешение стилей для более глубокого воздействия на читателя, для того, чтобы с большей уверенностью побудить его совершить то самое действие, которого хочет от него автор.
Мне хочется особо оговорить, что в таких случаях, как анализ «Государя», интерес и интеллектуальное удовольствие доставляют не только ответы на те или иные поставленные проблемы. Не меньший интерес и не меньшее удовольствие, как мне хочется верить, приносят и формулировки вопросов и загадок, связанных с таким произведением, как работа Макиавелли.
Все государства, все державы, обладавшие или обладающие властью над людьми, были и суть либо республики, либо государства, управляемые единовластно.
При переводе и понимании этого предложения возникло множество противоречий. Поэтому сразу же сошлемся на различные подходы к нему. В переводе Курочкина на русский звучит следующее: «Все гражданские общества в государственном смысле представляются или монархиями или республиками». У Роговина: «Все государства, все формы господства, которые имели и имеют власть над людьми, были и есть или республики, или княжества». В переводе Фельдштейна: «Все государства, все власти, которые
