телу.
А вальтарх еще подогрел – прижал чуть покрепче и посмотрел так… Мои мышцы аж загудели от желания бежать: не оглядываясь, не притормаживая, забыв обо всем. Даже о собственной наготе и возможной реакции подчиненных. Даже о землетрясении…
Но одновременно под грудью засосало, стало щекотно и как-то странно. Легко? Немного душно?
Томно?
Не успела осмыслить происходящее, как меня буквально накрыло новой горячей волной.
Мысли будто испарились от жара, улетучились как вода с раскаленной сковородки…
В голове опустело и в теле появилось такое естественное, чисто женское, простое желание – прильнуть к крепкому мужскому телу и… будь что будет…
Природа во всей своей власти и мощи вновь сломала запреты и доводы цивилизации.
Я вдруг ощутила каждую выпуклость вальтарха. Каждую! И не только мышцы!
В голове все перемешалось. И на поверхность этого коктейля мыслей, эмоций, впечатлений вдруг всплыла одна-единственная мысль.
Боже! Какой он большой и горячий! Кажется, я перестала дышать, зато Альрий пыхтел за четверых. Наши взгляды словно сцепились намертво. Я замерла, загипнотизированная вальтархом. Сбитая с панталыки, растерянная.
Землетрясение во сне, а потом – наяву. Безумие планетарного масштаба, перед которым мы – всего лишь блохи на теле бегущего пса.
Побег. На руках тторианца. Знойного, обжигающего и подчиняющего своей истинно самцовой силой мужчины. Вальтарха, который пробуждал во мне какие-то совершенно первобытные, не свойственные серьезному академику ощущения. Желание поддаться его мощи, которая казалась осязаемой, буквально струилась от тела варвара. Пронзала каждую клетку пространства, заполняя его собой. Так заполняет речная вода подземную шахту, если туда прорвалась.
Я – совершенно голая в коридорах станции, на руках у Альрия. Это пугало до чертиков, смущало до желания забиться в угол и не высовываться… И… будоражило.
Почему-то даже немного заводило.
Правду говорят: стесняющие ситуации, что вызывают всплеск адреналина, всегда толкают на любовные безумства.
Так заводит и волнует нечто запретное. Подростковое желание узнать побольше «об этом». Том самом, что взрослые скрывают и том самом, о чем они недоговаривают. Том самом, что прячется под покровом ночи в родительской спальне.
Когда хихикаешь, ужасаешься и опять хихикаешь.
Но оторваться от запретного уже не в состоянии. Никак… Ни за какие коврижки…
Почему-то именно так я себя и чувствовала. Словно землетрясение слегка опьянило, ввело в какую-то странную эйфорию. Совершенно мне, кстати, не свойственную.
И вот теперь мы с Альрием оказались вдвоем, в одной комнате.
Меня буквально повело.
Не знаю, что такое случилось. Может какое-то облучение или еще что. Я только моргала и смотрела на Альрия.
А он… он опять облизал губы: медленно так, с чувством, будто нечто очень вкусное слизывал: капелька за капелькой. Не
