Внук, стало быть, – загоготал Борис.
Рита посмотрела на Бориса с нескрываемым удивлением, сколько ему лет? Он никак не похож на деда… Да ему и сорока нет!
– Рано, конечно, – произнёс Олег после паузы. – Сколько Любе? Семнадцать?
– Шестнадцать исполнилось зимой, – махнул рукой Борис. – Рано. Думал, в институт поступит, а она… но что теперь, зато внук!
– И что? Ничего сделать было нельзя? – тихо проговорил Олег.
– А что сделаешь? – ухмыльнулся новоявленный дед. – Признаться, был грех, хотели мы с Верой отправить её на аборт… – Борис почесал в затылке. – В центр ездили договариваться, чтобы аккуратней там… всё-таки рожать ещё. А потом посидели, подумали, да что мы, нелюди какие, ребёнка не поднимем? Своих четверо, считай, пятый будет, и разница в возрасте небольшая. Удобная. Пускай рожает, – махнул он рукой и улыбнулся довольно.
– О предохранении говорить с дочерью не пробовал? Про презервативы рассказать? – Олег уставился на брата, тот засмеялся в ответ.
– Презервативы? Да ты парень совсем от жизни нашей отвык. Посмотрел я тут, сколько эти презервативы стоят. Сто восемьдесят шесть рублей три штуки. Три! А что такое три раза? Это ж так, для разогрева только, даже мне, если выспаться, и Верка не против. А она против редко бывает, только подавай в духовку! А в ихнем-то возрасте и подавно! Вот сказала бы она прямо, Вера ей бы спираль вставила или ещё что, чтоб недорого и не вредно, стало быть.
Глаза у Риты расширились. Она прекрасно понимала, о чём шла речь, не маленькая уже, но слушать всё равно было неловко. Встретилась взглядом с Олегом, в зеркале заднего вида. Вдруг увидела его глаза, поняв, какого они цвета. Серые. Сейчас тёмно-серые, а на солнечном свете наверняка голубые или синие. У Серёжи глаза ярко-синие, и никогда не меняют оттенок, всегда одинаково красивые глаза. Рита вспыхнула, но взгляд почему-то не отвела, вцепилась руками в край сиденья и боялась вздохнуть – получится слишком… слишком.
– Борь. – Олег отвёл глаза и посмотрел на брата, выразительно поморщился, мельком скосив взгляд на заднее сиденье.
– Ох, едрёна кофемолка! Забылся! Прошу извинения, Рита-Маргарита, – виновато проговорил Боря.
Потом обсуждали каких-то родственников, детей, племянников, соседей, здоровье домашнего скота, урожай, Рита не вслушивалась, а позже и вовсе задремала, уткнувшись Серёже подмышку. Он прижал её сильнее, так почти не чувствовалось, как несчастный «Патриот» подпрыгивает по грунтовой дороге через лес, и Риту не укачало.
Когда внедорожник остановился посредине сельской улицы, начало светать, и Рите было всё видно. Широкую дорогу, несколько больших домов из жёлтого кирпича с двух сторон, прикрытых высокими заборами, синий трактор у калитки левого дома, длинный прицеп у правого, а дальше виднелись не только кирпичные дома, но и бревенчатые, старые, с резными воротами. Такие Рита видела только в кино, а уж ворота и подавно.
– Ритуль, ты выйди
