style="font-size:15px;"> Стыдно. Вроде бы уже и не мальчишка был, у которого гормоны играют, а сорвался. Но девушка не возражала. Она отдавалась с такой пылкой страстью, что заводила и меня. Я сбежал первым и даже не сказал никому о неожиданном приключении.
Встряхиваюсь, как пес, отгоняя голос совести, который нет-нет, да и звучит в моей голове, и прислушиваюсь к Максу.
– Да, не. Я ее люблю просто. А она меня. Вот как познакомились, когда она студенткой была на практике в нашей больнице, так и не расстаемся до сих пор. Петька сорванцом растет.
– Сколько ему?
– Пять скоро будет. Такой мальчишка классный. Проси свою Лялю подарить тебе сына.
– Нет, я дочку хочу.
– Сын же род продолжает.
– И что? Девочка зато на маму будет похожа.
Я вздыхаю. Лялька не хочет иметь детей, придется несколько лет подождать. Представляю себя седым дедушкой, гуляющим по парку с коляской, и сердито ударяю локтем по крану, чтобы закрыть воду. Руки подняты вверх: вода стекает по коже и падает на пол. Иду в операционную, нажимаю ногой на кнопку, открывающую дверь. Руки не должны ни к чему прикасаться.
Здесь царит рабочая суета. Медсестры раскладывают на столе инструменты, второй хирург готовит пациентку, женщину пятидесяти лет, которой мы будем делать стентирование. В сосуд, суженный патологическим процессом, вставлю конструкцию, похожую на пружинку. Она приживется и поможет сосуду правильно функционировать, а больному прожить еще много лет.
Операция бескровная, потому что я не буду вскрывать грудную клетку, но требующая большой концентрации от хирурга.
Строгая Тамара подает мне полотенце, которым следует убрать лишнюю воду с рук, потом стерильный халат. Я просовываю руки, она завязывает тесемки сзади. Теперь очередь перчаток. Пальцы легко скользят внутрь. Тамара поправляет перчатки так, чтобы их края закрывали собой рукава халата.
Я улыбаюсь пациентке.
– Готовы? Первые минуты придется потерпеть, пока я буду делать пункцию, потом можете расслабиться. Представьте, что вам будут брать кровь, только очень толстой иглой.
Пациентка кивает, но в ее глазах страх. Она не понимает, почему операция на сердце будет проходить при полном ее сознании. Но стентирование не требует общей анестезии. Единственное неудобство, которое будет испытывать пациентка, это боль от прокола бедренной вены катетером – толстой иглой.
– Не хотите послушать музыку? – Максим показывает рукой на наушники, которые держит в руках.
– Д-да, – заикается женщина.
– Не бойтесь, все будет хорошо.
Операция проходит без заминок и занимает два часа. Женщину увозят в реанимацию, где она пролежит под присмотром опытных медсестёр до конца дня, а потом ее переведут в обычную палату. В течение дежурства я несколько раз навещу ее. Обычная практика.
Я возвращаюсь в ординаторскую. На сегодня это последняя процедура. Как здорово расслабиться
