с тобой.
– Не надо, я сам. Живая! Привезу, всё узнаем, как и что.
Влетел в здание на главном проспекте района.
– Мне к Денису Ивановичу, у него моя девочка.
– Ваша? Проходите, двести второй кабинет.
Первое, что он увидел – отчаянные Олины глаза.
– Спасибо, что пришли. В вашем присутствии начинаем допрос вашей… дочери?
– Да.
– Паспорт, пожалуйста. Почему другое отчество?
– Я её удочерил.
– Понятно. Она задержана за перевозку наркотиков.
– Оля, не бойся. Будет лучший адвокат. И ты имеешь право ничего не говорить.
– Спасибо, дядя Лёня!
– Спасибо, дядя Лёня. Я бы это ей и сам сказал. Будешь говорить? Если скажешь всё, что знаешь, это облегчит твою участь. Но можешь и не говорить. Имеешь право.
– Спасибо. Но я, правда, ничего не знаю.
– Так и запишем.
– Я могу забрать её под подписку о невыезде и под свою личную ответственность?
– Нет. Меру пресечения вынесет суд в понедельник. Но не думаю, что её отпустят домой. Перевозка наркотиков серьёзное преступление.
Назаров вмешался:
– Она же ребёнок!
– Этот ребёнок работает курьером. Или подменяет курьера, которого я выследил и почти поймал. Ты мне мешаешь, Витя. Почему ты сегодня на работе?
– Дежурство у меня. Сергей попросил его заменить.
– Вы можете быть свободны, Леонид Павлович. Ольга пока побудет в Изоляторе временного содержания.
– Можно принести ей поесть?
– Пожалуйста, передадут. Запишите адрес.
– Дежурный! К вам сейчас привезут девочку. Принесут поесть, покормить, конечно. Но никого к ней не пускать. Никого.
– Так точно.
Всю дорогу домой думал, как сказать Ане. Ничего путного так и не придумал.
– Аня, ты только не пугайся. Она жива, здорова, правда, перепугана очень. Её задержали с наркотиками.
– Что?! Лучше бы осталась с бабушкой. Это всё Москва!
– Я уверен, всё разъяснится. В любом случае, будет лучший адвокат. Она голодная, разрешили принести поесть.
– Я сама отнесу, подогрею только, я быстро!
Молоденький дежурный сказал:
– Давайте еду, я передам.
– Можно, я сама её покормлю?
– Пускать к ней никого не велено.
Она села на скамейку, не выпуская сумку из рук. На лице было такое отчаянье, что дежурный не выдержал;
– Ну, что вы, в самом деле. Вы ей мама?
– Ну да.
– Идёмте, про маму он, вроде, ничего не говорил. Но только покормить!
Маму Оля не ожидала. Не могла смотреть ей в глаза.
– Ешь, ешь! Скажешь, что произошло?
– Ты же не хочешь, чтобы я тебе врала. Когда-нибудь расскажу, но не сейчас. Дядя Лёня сказал, что я имею право ничего не говорить.
