длилась недолго, но вряд ли сюда подходила характеристика «очень близко». Он всю дорогу про себя усмехался этому детскому вранью и ее потугам. Уже возле жилого комплекса Лю Цзинли растерялась оттого, что ее уловки раскрыты, и промямлила, что соседка, наверное, легла спать, неудобно пригласить его в гости. Он снисходительно улыбнулся и махнул рукой. По дороге домой Цзянь Фанпин думал, что эта женщина, наверное, не притворялась. Ей уже тридцать, а работает секретарем на какую-то шишку, и даже собственной ванной у нее нет. Она страстно желает изменить судьбу, раз уж собственные усилия не принесли желаемого результата, то нужно прыгнуть наверх с помощью трамплина под названием «брак». Поэтому она явно торопит события, ну, или в душе на это надеется, но на лице все еще маска сдержанности. Но притворство, к сожалению, это притворство, притворство можно сбросить, но вот выражение лица ложится на кожу, кожа натянута на плоть, а плоть обрамляет душу. В итоге лицо выдает все, что на душе. Через много лет Цзянь Фанпин придет к выводу, что успех флирта зависит от цели: у кого требования меньше и попроще, в этой мимолетной игре захватывает лидерство, соблюдает технику безопасности и обходится без несчастных случаев. В любой игре участникам необходима страховка, если ее не будет, то игра растревожит душу.
На пороге квартиры Цзянь Фанпин достал ключ и услышал плач, доносившийся изнутри. У него упало сердце. Ключ словно бы покрылся ржавчиной прямо в замочной скважине и никак не хотел проворачиваться. Да, это сын, прижавшись к бабушкиной груди и закрыв глаза, звал маму. Шестилетний ребенок уже много чего понимал, его не так легко было обмануть. У матери Цзянь Фанпина покраснели глаза, она вздохнула, глядя на сына, одной рукой похлопывая внука, словно бы хотела стряхнуть все его детские горести.
Отец и так был заядлым курильщиком, а от расстройства страсть к курению только усилилась, после развода Цзянь Фанпина он не расставался с сигаретой. Цзянь Фанпин стоял рядом с отцом, и табачный запах проникал ему в ноздри, а оттуда пытался просочиться в самое нутро. Балконная дверь была открыта, отец высунулся наружу, и виднелся лишь его силуэт в сизой табачной дымке. Отец сделал глубокую затяжку, потом выдохнул, и вместе с дымом медленно выплывали слова:
– Вы развелись, а каково ребенку?
Цзянь Фанпину это показалось смешным. У родного сына брак развалился, а он беспокоится не о сыне, а о внуке. Он немного помолчал, а потом попросил у отца сигаретку. До этого Цзянь Фанпин не курил. Но отца просьба не удивила, он дал сигарету. Хотя Цзянь Фанпина никто не учил, он интуитивно сделал глубокую затяжку и почувствовал, как в голове все поплыло. Отец снова спросил:
– Ты делать-то что собираешься?
– А что тут собираться? Буду жить и заботиться о вас и Вэйвэе.
Отец покачал головой:
– А если мы помрем, тогда что?
Цзянь Фанпин не нашелся что ответить, лишь судорожно затягивался. Отец мельком глянул на него, не переставая качать головой:
– Кури, что за мужик, если не курит?
Отец,
