два дружка задиры. Троица в кожаных куртках была в сборе.
– Ты чё, малой, за моей девушкой, что ли, приударяешь? – решил так сказать Богдан, хотя они все были относительными ровесниками.
Растерявшись и понимая, что любой из первых пришедших в голову ответов будет неверным, Платон просто молча стоял, зажатый в тиски хулиганов.
– Мои кенты видели, как вы вчера с ней гуляли, – наезжал верзила.
По оживленной улице проходили посторонние люди, поэтому такая резкая стычка молодых и горячих парней не могла остаться незамеченной. Реагируя на удивленные взгляды, Богдан расплылся в улыбке, будто услышал смешную шутку от закадычного друга, похлопал Платона по плечу, но вместо того, чтобы потом убрать руку, сжал его крепко и предложил сменить дислокацию:
– Давай-ка сходим в нашу комнату для переговоров.
Двое безымянных дружков заржали, после чего его улыбка стала такой же искренней, как и вызвавшее ее самолюбие.
Этой «комнатой» оказался закуток между университетом и миниатюрным парком, где подростки с сомнительной репутацией прятались за спинами шахматистов. Проходя мимо заполненных людьми лавок, Богдан улыбался всем встречным, давая понять, что просто встретил старого знакомого и хочет с ним посидеть, выпить пива и сыграть одну-другую партию в карты. Стандартная схема «общения» на единственном понятном хулиганам языке не удивляла, к ней все давно привыкли, в том числе и сам Платон, с каждым шагом все дальше отдалявшийся от Лии. Мимо укутанного в стальную сетку теннисного стола с несколькими заядлыми игроками, через несколько укрытых под сенью деревьев пустых шахматных лавок вела парня неприятельская свита, и чем дальше они уходили, тем меньше вокруг становилось людей. В конце дорожка, покрытая притоптанной зеленой травой, упиралась в треугольный тупик, зажатый серым кирпичным зданием университета с одной стороны и бетонной стеной завода с другой. Кроны криворастущих деревьев изо всех сил стремились закрыть голубое небо, лишь изредка пропуская сквозь себя солнечные лучи. В неприятной глазу мрачной тени веяло холодом, и чем больше парни в нем двигались, контактируя с остывшим воздухом, тем больше тепла отдавали. В относительной темноте, какую редко встретишь в ясный, безоблачный градус, несчастный, растерявшийся Платон щурил глаза и всматривался в игравшие под редкими солнечными лучами черты лица своего обезумевшего соперника в борьбе не за руку и сердце прекрасной девушки, а скорее за сиюминутное превосходство и доминирование над ближним своим. Некоторые люди на соответствующих ступенях пирамиды потребностей считают это единственной возможностью самовыражения, боясь, что иначе их жизнь окажется слишком пустой. Наливаясь чувством собственной значимости, ловя полноценный наркотический кайф, Богдан упивался своим величием перед затравленным противником. Пара страхующих по сторонам корешей являлась не приятным дополнением
