большой чайник с горелки, плеснул кипятку. Затем подхватил со стола два граненых стакана и выскочил за дверь. Петька лениво сел и нехотя надел сапожки. Затем перебрался на рядом стоявший стул. За дверью раздавался шум воды – Михалыч мыл стаканы. Из лежавшего на столе пакета Петька выудил подсохший рогалик, неторопливо зажевал.
– Ну, чего нос повесил? – вошел Михалыч, держа в руках мокрые стаканы.
– Да так, – пожал плечами Петька, глядя как Михалыч разливает по стаканам крепкий ароматный чай.
– Не темни, Петь, – Михалыч сел напротив Петьки и придвинул один стакан к себе. – Я же не слепой, вижу, что хочется тебе пожить по-человечески, в нормальной квартире, поспать в чистой кровати… Так ведь?
– Ага… – не то выдохнул, не то всхлипнул Петька, опустив голову.
– Что ж поделать, малыш… Видно, не дано нам с тобою этого счастья. Судьба у нас такая, подвальная. И то счастье, что отсюда не гонят, в тепле живем, а не дохнем где-нибудь от холода. Вот и остается только терпеть… Впрочем, тебе-то может и повезет, если эта Полина Викторовна приют откроет.
– Она меня к себе жить зовет, – не поднимая лица, проговорил Петька.
– Чего?!
– Жить, говорю, зовет. С приютом когда еще решится, а тут…
– Ну, это, знаешь… – растерянно развел руками Михалыч. – Фу ты, даже слов не подберу! Я рад, конечно, только странно все это. Да и тетки разные бывают. Может и вправду жить возьмет, а может, продаст тебя иноземцам на "запчасти". Искать-то тебя некому – ни родни у тебя нет, ни документов.
– Она усыновить меня хочет.
– Без документов? – хмыкнул Михалыч.
– У нее в милиции знакомые есть, через неделю все бумаги будут.
– Это она тебе так сказала?
– Нет, мы вместе в детскую комнату милиции ходили, там ее знакомый инспектор меня долго расспрашивал кто я, откуда и как здесь очутился…
– Ну, если в милицию… Хотя в наше время всякой сволочи везде полно. Ты говоришь, что бумаги через неделю сделают?
– Это не я, а тот дядька говорил.
– Ну, не важно. Вот и давай не будем пороть горячку.
– Это как? – вскинул влажные глаза Петька.
– А так. Пусть эта Полина Викторовна с документами хлопочет, а ты пока живи как жил. Если она и вправду тебя в сыновья к себе определила, то недельку потерпишь. А ежели врет, то здесь тебе безопасней будет. А через недельку мы поглядим что к чему. Пусть все утрясается само собой.
– Само собой, – как эхо откликнулся Петька.
– Да не горюй ты, Петька! Всякие чудеса на свете бывают, может и смилостивится Господь над тобою – усыновит тебя Полина Викторовна, заживешь нормально, в школу пойдешь…
– Ага, за двойками, – хихикнул повеселевший Петька, вгрызаясь в рогалик.
– Ну, не без того, – усмехнулся Михалыч, отхлебывая горячий чай. – Ну да ты парень башковитый, недолго в двоечниках проходишь. Зато жить будешь по-людски, есть когда хочется, а не когда удастся. Может, и рост твой…
