Сол, не сводя глаз с дочери. – Он может быть мне непонятен, даже вызывать отторжение, но я не был на твоём месте, и потому судить не мне.
– Как она выросла, – странник приблизился к другу, задумчиво наблюдая за рыжеволосой девочкой. – Кажется, только недавно я гостил у тебя, она была совсем крошкой.
– Да, – Дэрей Сол не сдержал улыбки. – Ей было четыре, и она называла тебя «грустный дядюшка»…
– А сколько ей сейчас? Десять?
– Двенадцать…
– Двенадцать, – тихо повторил странник.
Он нахмурился, непроизвольно коснувшись пальцами лба. Прядь волос частично скрывала левую сторону его лица и шрам, идущий от виска через скулу вниз – старый и едва различимый, но не ставший менее заметным по прошествии лет – след от ожога.
Сол вздохнул. Кем бы они ни являлись и какими бы путями ни шли, к смерти любимых невозможно было привыкнуть. И особенно тяжело это горе переносили те, кто по природе своей был обделён даром забвения.
В стародавние времена, когда Вселенные и их миры ещё сохраняли целостность, близкие души не покидали границы семьи. Поэтому смерть истинного партнёра была лишь переходом в новое тело. Но главное – в новое имя, ибо новые имена дают новые задачи и возможности. Подобное перерождение не могло разрушить идеальный союз.
Однако Буря лишила миры непроницаемости, и с тех самых пор смерть перестала быть просто переходом. Всё чаще она означала непоправимую потерю и боль настолько сильную, что её невозможно было описать ни на одном из языков, которые даровали Старшие.
Души возлюбленных терялись в бесконечности миров. И если некоторые из них ещё можно было отыскать, то души детей, ещё не успевших осознать себя, исчезали безвозвратно. Не в силах принять новую судьбу, единые духом пары воссоединялись всё реже. Всё чаще хранители заключали союзы с представителями младших рас, связь с которыми была не столь глубокой, а разлука по болезненности была хотя бы сравнима с простым человеческим горем.
От неравных браков дети рождались крайне редко. Очень немногие смертные женщины были способны взрастить семя хранителей. Так случилось и с Дэреем Солом. Однако в своём последнем воплощении он предпочёл жену из рода людей не от того, что боялся боли. Боль он пережил в прежнем рождении. Так случилось потому, что хранительниц подобных ему в мире попросту не осталось. Его матушка Лета безвозвратно покинула их семью ещё в пору его отрочества.
Странник же пережил потерю истинного партнёра и наследника в своём последнем воплощении. И похоже, что память – проклятая память! – об этой боли до сих пор не отпускала его. С тех пор бывший хранитель предпочитал держаться в стороне от подобных себе. Даже с друзьями он не общался из чистой праздности. Лишь просьба о помощи могла привлечь его внимание.
– Вернёмся к твоему рассказу, – напомнил мужчина в чёрном.
Жрец кивнул:
– Я
