Элеонора сказала, что мы тебя отпустили из-за испорченной блузки, и он оставил на твоем рабочем столе коробку сладостей.
– Зачем?!
– В смысле?.. Мне-то откуда знать?
Почему-то мне показалось, что в кабинете холодно и одновременно невыносимо душно. Обхватив плечи руками, я подошла к окну и выглянула на улицу. Туман понемногу рассеивался, и стали видны очертания деревьев в центральном парке. Еще вчера яркие и сочные, багряные листья съежились и тихо падали на красивые, выложенные гранитной плиткой дорожки, а у меня внутри все звенело от напряжения. Вчера меня будто насильно толкнули в прошлое, и, кажется, кошмар не думал заканчиваться.
– Когда он уедет обратно в Москву? – глухо спросила я.
Галина пожала плечами.
– Бисаров? Не знаю, Нина. Вчера здесь была комиссия, сидели допоздна. Нашли недочеты в финансовой системе. Ян Русланович очень хороший адвокат, у него такие связи в Москве, ты себе даже представить не можешь! А тут – семейный бизнес, понятно, что за интересы семьи он будет биться по-настоящему. Нашла коса на камень. Карпов вне себя от злости, тоже не привык, чтобы его проверяли, как мальчишку…
Я на миг прикрыла глаза. Сердце обливалось кровью. «Лучше бы он уезжал! Душа рвется на части, когда он здесь! Все ожило, все! Все мои самые страшные ночные кошмары… А еще ядовитые слова Германа! Моя мама и Сережа? Как такое возможно? Как?!»
Я украдкой взглянула на Галину. Должна же она хоть что-то знать! Мама ей доверяла. Элеонору не любила, да. Элеонора слишком заносчивая, а с Галиной мама всегда делилась секретами за чашкой кофе.
Я уже собиралась задать вопрос, как Галя сама подала голос.
– У него жена была, блондинка. Врач, в отделении детской хирургии работала, – рассказывала она. – Тоненькая, как тростиночка, а выдержка – кремень! Ой, Нина, как же он ее любил!
– Кто? – не поняла я.
– Бисаров, кто же еще!
– Почему «любил»? Сейчас уже не любит?
Галя вздохнула и покачала головой.
– Нет ее давно. Ты еще у нас не работала, когда та трагедия случилась. Кровотечение на пятом месяце беременности открылось. Не смогли ни ее, ни ребеночка спасти. Ян Русланович после этого все здесь бросил на самотек, в Москву уехал.
– Страсти какие… – напряженно сглотнула я.
– Несчастливые они какие-то, эти Бисаровы, – не могла не согласиться она. – Вроде, все в руки им идет – и связи, и деньги. Яна в прошлом году сам Президент Почетной грамотой в Кремле награждал за хорошую работу! А счастья нет.
– Галь, скажи… у моей мамы были с кем-нибудь романы здесь, в центре, в обход Карпова? – сорвалось у меня с губ.
Она взглянула на меня исподлобья, с опаской, так, что я сразу поняла: не скажет правды.
– Кто же это знает… – развела руками. – Да и к чему ворошить прошлое? О тех, кого с нами нет, или хорошо, или никак.
Я медленно вернулась на свое рабочее место. Внутри все горело адским огнем. Как Сергей мог одновременно быть со мной и с мамой?! Как?!
На
