вообще в моде, силовые в моде, и все блогерши тоже с плечами такими не худосочными… А плечи − у всех пловцов, кто выше третьего разряда хочет подняться.
С мая, когда изоляцию продлили и которую я ни дня не выполняла, у меня пропал аппетит, я стала таить, белок не могла в себя впихнуть, даже коктейль, ела сладкое, углеводы выжгли мышцу. Углевод хорош при длительной нагрузке, а мышце нужен белок. Вот белки я в себя впихнуть не могла. Я всегда любила яйца, перед треней ела яйцо, это же чистый белок, и яйца мама покупала от настоящих куриц-несушек – у нас многие в общежитии фермерскими продуктами приторговывали, у всех родня в деревне. Но в пандемию от стресса тянуло только на углеводы, на белки смотреть не могла, фермерские продукты у всех в общаге закончились (все перестали ездить в свои деревни, там боялись москвичей как чумы – в прямом смысле), а яйца из магазина – вообще не то. Я заедала стресс вкусненьким, и стала просто таить, разные там морожки-пирОжки-печеньки просто выжгли мышцу. Тут одну неделю не плаваешь – восстанавливаешь форму с трудом. А когда счёт пошёл на недели, а потом на месяцы, стало так горько и в то же время всё равно. Из-за длительных пробежек у меня осталась одна кость, тело из гладкого натренированного, звонящего превратилось в костлявое как у моделей на подиуме: ключицы выпирают, то же – щиколотки, запястья; шея – пособие, как перерезать горло, лицо измождённое анорексичное, колени острые. Даже уши похудели! Высохла! Как теперь без мышцы плыть-то?! Выходило, что я как все. Как все я, а никакая не русалка!
Бабушка говорила, что я буду взрослеть быстро, не успею оглянуться и стану главной среди русалок. Ещё бабушка говорила, что время как вода в реке: сначала течёт, а потом стоит и заболачивается, обрастая как кувшинками шрамами в душе и бородавками в мыслях. Я состарилась за эту весну как девочка из мульта про ходячий замок, я заболотилась. Чего только я не передумала, лёжа ночами, да и днями. Если честно, когда пандемию объявили, у меня просто случился шок. Я не могла себя заставить сесть и войти на урок. Я была полностью опустошена. К концу мая я попривыкла к трешу (даже беготня от полицаев стала развлекать), но я почувствовала, что не только физически, но и морально не смогу бороться теперь за злосчастные десятые. Я смирилась с тем, что не выполню мастера. И эта безысходность и осознание, что я проиграла прежде всего самой себе допандемийной, долбила и подтачивала меня ежесекундно, каждый миг. Когда разрешили выходить на улицу дальше ста метров от дома, меня это даже не обрадовало. Бассейн-то так и не открыли. Только пока что планировали.
Глава четвёртая. Любовь
Сейчас напишу самую личную главу. Собственно, почему я так отвязно ввязалась в эту авантюру с переездом в страшный и ужасный Веретенец. «Ввязалась в авантюру» – слова бабушки Гали, за это лето я много вспомнила её выражений, казалось бы забытых навсегда, но на самом деле полузабытых. Память всё лето играла со мной в странные шутки. До сих пор разная ерунда всплывает. Это всё, потому что я не плавала. Память стала барахтаться и выплывать, память
