ты изменил план? – преградил дорогу молодой волк.
– Я уже объяснил.
– Ты солгал. А я хочу знать правду.
Парень хоть и младше меня намного, но сообразителен и храбр. Гораздо сообразительнее своих родственников. Я видел, что он готов пойти навстречу, даже вопреки решению своего отца. Если посчитает мою причину веской.
Может из него ещё не выветрился юношеский романтизм? Если так, то лучшим вариантом будет сказать ему правду. Отчего-то мне казалось, что волчонку можно довериться. Да и другого выбора у меня не было.
– Там моя пара. Среди подопытных. Он мне её не отдаст.
Парень молча смотрел мне в глаза некоторое время, закусив губу, что-то думал, может, считал. А потом выдохнул:
– Я с тобой. И со мной пойдут около двадцати ребят. При том же условии, мы заберем всех своих, и ты не станешь препятствовать.
– Идёт. Сколько времени нужно на сборы?
– Завтра к вечеру мы будем готовы.
– Долго.
– Знаю, но быстрее не выйдет. Нужно всех собрать, подготовиться, ведь план летит ко всем чертям.
Он прав. Он во всём прав! Но это означало, что мне нужно будет оставить её там минимум на сутки. Одну. С этими уродами. А поехать туда снова я не мог. Не должен был вызвать подозрений и нежелательного внимания, в том числе и к ней, ведь выглядеть равнодушным в её присутствии просто не могу.
– Всё будет хорошо, мы вытащим её оттуда, – сжал волчонок моё плечо.
И оттого, что он это сказал, мне стало совсем немного легче. Да, я взрослый, сильный, старше и мудрее его должен быть, но сейчас именно мне нужна была поддержка. Нужны были эти слова, хотя бы слова, что всё с ней будет хорошо.
Что я справлюсь.
Я знал, что будет нелегко. Знал, что после того, как заберу её, трудности не закончатся, даже наоборот. Но она будет в безопасности, а остальное мы решим… я решу.
Сидеть и ждать было ужасно. Но и заняться чем-то отвлеченным тоже не мог, проверяя всё по сотне раз, перезванивая вновь и вновь тем, кто завтра пойдёт со мной против моего отца…
Если прежде я ещё сомневался, правильно ли поступаю, то теперь знал наверняка. Теперь помимо идеи справедливости и прекращения жестокости, у меня была ещё одна маленькая, но веская причина.
Её бледное лицо представало перед глазами каждый раз, как прикрывал веки. Спать я не мог. Зная, что она в клетке… Зная, что её могут… Даже представить такое было сложно. Даже думать не мог. А она проживает это.
Но если я скажу, или отец узнает сам, он сделает всё, чтобы об этом «позоре» не стало известно. Он уничтожит её ещё до того, как я попытаюсь что-то исправить. А я после этого подохну сам. Зная, что я виноват во всём, что не смог помочь.
Я и так виноват, что слишком поздно спохватился…
Время до следующего вечера тянулось мучительно долго, словно специально растягивалось до бесконечности. Я смотрел на часы, но с
