хлопнула дверью угловой своей комнаты № 3.
И все же мне казалось, что обмен квартиры, переезд куда-то – это предательство, скандал, вроде развода с мужем или женой. И когда пришло время расставаться с соседями детства, я и вправду грустила.
Итак, Хрюковы, семья романтической Али. Низенькая, не лишенная злодейского обаяния тетя Дуся с гладкими, расчесанными на косой пробор и стянутыми в тугой узел темными волосами, многообещающе сомкнутыми в зловещей усмешечке тонкими губами и хитроватым прищуром зеленоватых глаз. Короткое время лютая Дуся исполняла обязанности моей няни – сажала на горшок, разогревала суп и котлеты, а потому пользовалась полным моим доверием.
Няней моей Дуся была по совместительству, в свободное от основной работы время. На самом же деле она служила в зоопарке, кормила жирными кроваво-красными червяками золотых рыбок, плававших в мрачноватых аквариумах, вмурованных в бетонные стены зоосада. А приземистый кривоногий и простоватый дядя Аркаша, муж готовой на все тети Дуси, работал грузчиком в подвале магазина «Диета» на Арбате. «Работаю в сетях!» – горделиво сообщал Аркаша, имея в виду сети торговые.
Старшая Дусина дочь, до прозрачности худенькая Тоня, вернулась в Мансуровский, отбыв срок за кражу гардеробного номерка, получение по нему чужой
шубы и последующую ее продажу. В лагере она полюбила Сашу Крикунова, сидевшего за бандитизм, и родила сына Славика. Славик так и остался бледным тюремным ребенком, заморышем и альбиносом, хоть и пробыл в заключении всего-навсего два года – освободился вместе с отцом, вышедшим на свободу раньше Тони. Сначала Славика воспитывали Сашины родители в городе Белгороде, а после Тониного освобождения все трое водворились в Мансуровском.
Семейство Хрюковых в составе шести человек жило в восьмиметровой комнате № 4, за окном которой свет едва брезжил, ибо выходило оно в стену нашего же дома, выстроенного в форме буквы «Е» с укороченной средней палочкой. Так как улечься спать всем одновременно в этом малюсеньком помещении было трудновато, Хрюковы захватили каморку напротив нашей комнаты, одну из тех, что экспроприировали у нашей семьи еще в 1927 году «гр-ки» Глухова и Талалаева. В каморке площадью 3 кв. м и 58 кв. см Саша с Тоней ночевали. Высоченный Саша не умещался в утлом пространстве целиком, даже по диагонали. По этой причине каморка не закрывалась, крупные Сашины ступни перегораживали неширокий коридор и почти упирались в противоположную стену. Проходя в темноте мимо супружеского ложа, приходилось делать привычный зигзаг, протискиваясь между стеной и мозолистыми Сашиными ступнями. Добродушный Саша ничуть не обижался, если его задевали, только большими пальцами во сне пошевеливал.
Саша с Тоней были славными и приветливыми людьми. В заключении они пристрастились к чтению, и мы обменивались с ними книгами. Однажды в обмен на толстый бестселлер под названием «Тарантул» (добытый у школьной подружки и запоем прочитанный за два дня) Тоня предложила мне «Мадам
