Вот они рядом: две женщины, которых выбрал мой отец. Я представляю их совершенно неподвижными, с прижатыми по бокам руками и ничего не выражающими лицами. Возможно, один из кранов все еще включен. Моя мама почти на 30 сантиметров ниже блондинки, с которой когда-то встречался отец. Бледная кожа на ее широких плечах мерцает, а волосы пахнут соленой водой. Темные вьющиеся волосы моей матери обрамляют ее лицо в форме сердца, а изгибы бедер отчетливо вырисовываются на фоне белого кафеля. Их лица находятся в тени, когда они оценивают себя и друг друга.
Мама любила говорить мне, что всегда хотела такие же волосы, как у меня.
– Как атласная ткань, – восхищалась она, глядя на них и проводя рукой по моей макушке, а я уворачивалась.
– Не надо, мам! – огрызалась я, ненавидя звук своего голоса, пронзавшего воздух.
– Я знаю, знаю, – нараспев произнесла она, – теперь ты подросток, который не хочет, чтобы его трогали, но ты всегда будешь моей малышкой. Всю жизнь я хотела такие же волосы, как у тебя, – повторяла она, тихо, внезапно более серьезно. – Я бы погладила свои волосы на гладильной доске, чтобы они стали прямыми, как у Джейн Ашер, – она смотрела в пустоту, созерцая альтернативную жизнь, мир, где единственное отличие – это текстура волос на ее голове. (Но какая была бы разница! Я могла представить ее слова.)
Теперь я понимаю, дело не в том, что я была подростком. Мне просто не хотелось, чтобы мама смотрела на меня, потому что знала: пока она вглядывается в меня, то часто просчитывает, изучает и сравнивает.
Повзрослев, я возненавидела комплименты, и неважно, делали их подруги или мужчины, которые были мне интересны. Одного из моих парней часто смешило это смущение от его слов о моей красоте.
– Боже! Ты не можешь просто это принять, – говорил он мне, наблюдая, как мне становилось неловко.
– Замолчи, – я закатывала глаза, пытаясь показать, как он неправ.
– Но ты же модель, а значит, все согласны с тем, что ты красива, – растерянно произносил он, ожидая объяснений.
Я не знала, что ответить. Хотелось сказать ему, что мне вообще не нужны парни, мне было приятно это говорить. Мне нравилось слышать такие слова на съемочной площадке, когда я зарабатывала деньги, но в личной жизни я не нуждалась в этом. Какая-то часть меня пыталась сопротивляться моей способности сочетать красоту с уникальностью и любовью. Нет, спасибо. Я не хочу того, что они пытаются мне предложить. Мне не нужны их зеркала. Мне не нужна любовь со словами: «Ты самая красивая».
Мама перестала красить волосы в возрасте шестидесяти лет, позволив им поседеть, посеребриться и, наконец, побелеть.
Она продолжала коротко стричься, ее волосы вились и сохраняли объем. Мама все еще была красивой – слово, которым редко характеризуют женщин старше шестидесяти, но точно отражающее мою мать и ее элегантные черты лица, которые с возрастом стали мягче.
