бойцы послушно шли по его приказу в атаку, дрались отчаянно, иногда практически голыми руками, в минуты отдыха уступали командиру теплое место у печки. И незаметно для себя перестал Петр Максимович обращаться к ним с официальным «товарищи», часто удивляясь, какой же малости достаточно, чтобы оказаться в его воинской части. От назойливых попыток политрука роты обсудить статью и политическую благонадежность новоприбывших солдат ротный командир отмахивался, больше переживая, прибудет ли сегодня полевая кухня или опять его солдатам придется тянуть на сухарях с салом. И ныло у командира внутри от досады, когда рассказывал он своим бойцам о предстоящем наступлении. Солдаты внимательно, а кто вполуха, слушали приказы ротного, у которого внутри все скручивало от мысли, что через несколько часов у некоторых бойцов окаменеют лица, а их застывший взгляд уставится в небо или уткнутся солдаты холодным лбом в землю.
«Хорошо, что на сон приходится мало времени, но потом после войны наверняка мертвые солдаты будут сниться каждую ночь. После войны… Сколько ей тогда будет? Сейчас Лиде семь лет, школьница уже», – мелькнуло в голове и тут же отдало такой острой иглой в сердце, что Петр Максимович еле удержался на обмякших ногах, лишь махнул командирам взводов, чтобы вели личный состав на обед. Никогда не позволял он себе такие мысли: думать о доме, о погибшей во время артобстрела жене, о дочери Лиде, попавшей после ее смерти в детдом. Не думал, даже когда двое суток удерживали, обороняясь от немцев, железнодорожный мост, чтобы не допустить подрыва важного объекта.
«Как заговорили о переломе в войне, сразу расчувствовался как тряпка, домой захотел. Отставить, ты боевой офицер», – отдал себе Петр приказ. Выпрямил спину и зашагал в сторону дымка, шедшего от полевой кухни, чувствуя спиной удивленный взгляд богатыря-танкиста. Логунов с недоумением проводил глазами резко побледневшего до синевы высокого, широкоплечего командира штрафников. Сильные руки старшины стягивали веревку в прочные узлы, он прикинул, что как раз успеет закончить одну сторону, если Руслана отправить за кашей.
– Младший сержант Омаев, приказываю обеспечить командование горячей пищей, – проговорил он, обращаясь к радисту. – Беги за котелками, на всех принесешь. Соколов в лес ушел местность присмотреть, Бабенко весь в солидоле, а мне узлы доделать надо на трех бревнах.
Проворному Руслану уже махал у частокола пустой посудой крепыш Бочкин. За время службы парни сдружились, хотя иногда пробегала между ними черная кошка из-за дерзких шуток и взрывного характера Омаева. Но сейчас они дружно зашагали по влажной от осенней мороси дороге в сторону дразнящих запахов полевой кухни, прибывшей на конной подводе. При виде их спин, узкой подвижной Руслана и покатой широкоплечей Николая, пальцы у Логунова дрогнули, рассыпав сложную складку из веревки. Уже несколько недель после чтения политруком сводки Информбюро о победе Красной армии на Курской дуге, он отгоняет
