смогу ощутить такую же уверенность в себе.
Или, возможно, меня приводило в восторг то, что на ее теле не было отметин, не было будущего и суровой реальности, ее поджидавшей. Что она была свободна. Что ее тело принадлежало только ей.
Вернувшись домой, мы с Майлсом обнаружили маму сидящей в кухне в полном одиночестве. Она распахнула окно и придвинула к нему стул. В руке ее тлела тонкая коричневая сигарета, пахшая ванилью и гвоздикой.
– Ты же не куришь, – сказал Майлс.
Она вздохнула:
– Он добьется того, что его уволят. Я ведь его предупреждала.
– Не так уж все и плохо, – бодрым тоном сказала я, но это была ложь. Непристойность рекламы уже связывали с похищением Дейрдре. Говорили, что публичная демонстрация плаката такого скандального содержания стала вселенским возмездием или даже предостережением. Утверждали, что в городе процветает разврат, что это может привести к увеличению числа похищений и это безобразие служит тому подтверждением. Ходили слухи, что компания, выпускавшая крем, уже пожалела, что дала добро на эту рекламу, и ее планируют снять.
– Он пошел на слишком большой риск. – Дым сигареты, поднимаясь, огибал скулу матери. – А последствия нам теперь расхлебывать.
Отец уже много лет работал в рекламном агентстве. Это был небольшой семейный бизнес, но та косметическая компания была лишь одним из многих его клиентов. Даже если они и уйдут, размышляла я, другие-то никуда не денутся.
Мама потянулась и затушила сигарету.
– Этот запах тебе в волосы въестся, – сказала она и принялась размахивать руками, чтобы отогнать от меня дым. Я сказала, что мне все равно, но она только замахала сильнее, создавая вокруг меня чистое пространство.
На следующий день после появления плаката мы с Кассандрой сидели рядом во время урока анатомии и гигиены и слушали ежегодную лекцию о переходе ко взрослым отметинам. Мы знали ее практически наизусть, но нам все равно приходилось посещать ее снова и снова. «Невозможно быть полностью готовой к такой колоссальной перемене», – сказала миссис Эллис и включила диафильм, в котором рассказывалось, как все изменится за ночь, пока мы спим. Наши детские отметины исчезнут, а на их месте появятся взрослые, более детализированные скопления родинок. Это будет не больно, никаких особенных ощущений. Абсолютно естественный процесс, монотонно внушал авторитарный голос рассказчика.
Когда диафильм закончился, миссис Эллис поведала о высокой чувствительности, с которой мы столкнемся во время превращения, и о том, что можно контролировать этот шквал новых ощущений с помощью дыхательных упражнений. Мы несколько раз проделали их всем классом – громко и медленно вдыхали и выдыхали, пока одна из девочек на галерке не расхохоталась.
Миссис Эллис направилась к ней решительным шагом.
– По-твоему, это смешно? – спросила она, имея в виду наши тела, наши жизни, наше будущее. Девочка
